Самая крупная в мире войсковая группировка — Западная группа войск — в 1991–1994 годах превратилась в Клондайк для военного и гражданского ворья. Вырученные от продажи «излишков» движимого и недвижимого войскового имущества колоссальные валютные средства, которые по указам Ельцина должны были идти на строительство жилья для военных, нередко переводились в российские и иностранные коммерческие банки, где пускались в оборот. Жулики в генеральских погонах в личных целях на всю катушку использовали предоставленное им служебным положением право «управлять» финансовыми и материальными потоками и коммерческими операциями.
Однажды я своими глазами видел документ (копия его потом появилась в печати), на котором начальник Главного управления военного бюджета и финансирования МО наложил резолюцию, которая была, в сущности, рекомендацией подчиненным, как «обойти» указ Ельцина о порядке работы с валютными суммами, вырученными на продаже армейских средств. Суммы были астрономическими. Центробанк настоял тогда на том, чтобы взять под контроль хотя бы половину «военных денег». Его пытались объегорить, скрыть причитающуюся часть. Это делалось под видом патриотической заботы об интересах армии.
Между Москвой и Вюнсдорфом без устали сновали офицеры-челноки, доставлявшие своим начальникам в МО и Генштабе подержанные немецкие машины. Автомобиль, по дешевке купленный в Германии и пригнанный в Россию, для многих составлял одну из жизненно важных целей. В то время, когда у одних командиров день и ночь болела голова о том, как обустроить в России свои «бездомные» части, другие носились по Германии в поисках выгодных партнеров по бизнесу. А часто их и искать было не нужно — они сами появлялись в штабах и предлагали сделки, очень выгодные военным начальникам и крайне невыгодные войскам. Государство и армия несли колоссальные убытки. Чем круче сумма контракта, тем больше «личный доход» того, кто скреплял его собственноручной подписью. Экономить было невыгодно.
Меня поражала наглость некоторых минобороновских генералов: семьи офицеров и прапорщиков частей, выведенных из-за рубежа, ютились в палатках и бараках на пустырях, строительство многих жилых объектов замораживалось «из-за нехватки финансовых ресурсов», а министр обороны и некоторые его замы покупали дорогостоящие иномарки автомобилей, строили роскошные виллы в ближнем Подмосковье, пускали в коммерческий оборот десятки МИЛЛИОНОВ долларов и немецких марок… То было время райской жизни для тех, кто умел «пользоваться моментом». Бесконтрольность и беспринципность государства развращали генералитет и были формой платы власти за лояльность к ней…
Десятки тысяч офицеров и прапорщиков бродили по городам и весям в надежде снять за приемлемую цену угол для семьи, а в это время десятки архитекторов корпели над проектами многоэтажных дач для генералов.
Следователи Генеральной и Главной военной прокуратуры нередко получали «по рукам» за попытку раскрутить уголовное дело, нити которого вели в Минобороны и Генштаб. Тех же, которые были слишком настойчивыми, заменяли на сговорчивых, а уголовные дела «разбивали». В газетах появлялись копии документов, свидетельствующих о преступлениях некоторых высших генералов, назывались российские и иностранные банки, через которые «прокручивались» гигантские суммы минобороновских денег, правоохранительные органы располагали десятками контрактов, говорящих о колоссальном ущербе, который наносится Вооруженным Силам, а Фемида либо отмалчивалась, либо твердила, что «нет состава преступления»…
Когда в «Российской газете» появился первый материал, разоблачающий крупные махинации в Главном управлении торговли МО РФ, Павел Грачев потребовал объяснений от начальника ГУТ МО генерала Виктора Царькова. Тот прислал на Арбат целую кипу «оправдательных документов». На основе их мне было поручено готовить опровержение на публикацию в газете. Поскольку документы были специфическими, я вынужден был обратиться за помощью к специалистам Главного управления военного бюджета и финансирования МО. Нужно было получить ответ на главный вопрос — законно или незаконно на счетах одного крупного московского коммерческого банка оказалось 40 миллионов дойчмарок, полученных из ЗГВ. В ГУВБиФе мне так запудрили мозги, что ни с третьей, ни с десятой попытки даже коротенького текста опровержения нельзя было составить. Оно так и не появилось в газете. В Главном управлении торговли мне упорно и с возмущением твердили, что «Российская газета» врет. Следователь Главной военной прокуратуры «в интересах следствия» отказывался давать какие-либо комментарии. А тем временем преступники в авральном порядке прятали концы…