Между тем, нападки на Ельцина ужесточались. Лигачева тут особенно усердно поддерживал Соломенцев (в ту пору – не только член Политбюро, но и председатель Комитета партийного контроля) Ельцину приводили в пример республики: на Украине на сорок шесть процентов сократилась продажа винно-водочных изделий… Ельцин:
«Я говорю: подождите, посмотрим, что там через несколько месяцев будет. И действительно, скоро повсюду начали пить всё, что было жидким. Стали нюхать всякую гадость, резко возросло число самогонщиков, наркоманов».
Хотя Горбачев и занимал в ряде случаев, как вот в спорах об антиалкогольной кампании, осторожную, выжидательную позицию, Ельцин все же не терял надежды, что рано или поздно удастся убедить его действовать более энергично и решительно:
«Я все-таки надеялся на Горбачева. На то, что он поймет всю абсурдность политики полумер и топтания на месте. Мне казалось, что его прагматизма и природной интуиции хватит на то, чтобы понять – пора давать бой аппарату; угодить и тем, и этим, номенклатурщикам и народу – не удастся:
Ельцин «напросился» на прием к Горбачеву «для серьезного разговора». Беседа эта длилась – Ельцин засек время – два часа двадцать минут, он высказал генсеку все, что думал…
В дальнейшем, разбирая бумаги, он нашел тезисную записку той встречи: вернулся от Горбачева возбужденный, в памяти все было свежо, так что, как он считает, довольно точно все записал.
В своей книге «Исповедь на заданную тему» Ельцин не поясняет, о чем все же конкретно был у него более чем двухчасовой разговор с Горбачевым, о чем они договорились и что именно он записал (кстати, я просил близких Бориса Николаевича поискать эту записку, но поиски не увенчались успехом). Однако дальнейший ход событий показывает, что какого-то серьезного согласия по каким-то принципиальным вопросам они не достигли и что недалеко уже было то время, когда им предстояло окончательно разойтись, «как в море кораблям».
Рано или поздно бунтарские настроения Ельцина, пока еще не очень заметные, «кабинетные», должны были вырваться наружу.
Все началось, пожалуй, в январе 1987 года. 19 января на Политбюро обсуждался доклад, с которым Горбачеву предстояло выступить на пленуме ЦК КПСС по кадровой политике.
В основном доклад, естественно, хвалили. Однако Ельцин выступил с довольно резкими замечаниями, «откровенно», по его словам, изложил ряд необычных предложений. Уже первое предложение должно было вызвать немалое раздражение Горбачева: как сказал Ельцин, в докладе «несколько завышены оценки состояния перестройки»; «состояние кадров таково, что опасно поддаваться оптимизму» – «некоторые не готовы к революционным переменам».
«Некоторые» не готовы… Да вообще мало кто из партийных кадров был тогда готов к таким переменам, чего уж тут.
Так что, по мнению Ельцина, вообще «лучше нынешний период оценить как период новых форм работы, ведущих к перестройке».
Это уже был удар поддых Горбачеву: по всей стране идет трезвон про перестройку, это слово звучит на всех перекрестках, а, оказывается, никакой перестройки-то пока еще вовсе и нет – есть только некая работа, «ведущая к перестройке».
Критику перестройки Ельцин продолжает и дальше:
– Очень большой контраст в оценках доапрельского (до апреля 1985 года) и послеапрельского периодов. А в послеапрельском отсутствует самокритика в адрес руководства партии и страны. Стоит сказать, что кадры очень глубоко поражены… И не произошло во многих эшелонах ни обновления, ни перестройки. Критика в докладе направлена только вниз.
Вообще, как полагает Ельцин, не следует чересчур завышать историческое значение перестройки, чуть ли не сравнивать ее с Октябрьской революцией 1917 года:
– Не стоит сравнивать 1917 год с 1985-м – 1986-м. Ибо не происходит смены общественной формации. Лучше говорить, что перестройка носит революционный характер.
Ельцин, – впрочем, как и сам Горбачев, – еще не догадывается, что начатая Горбачевым перестройка и дальнейшие ельцинские реформы как раз и приведут к смене общественной формации в стране, поставят крест на так называемой Великой октябрьской социалистической революции.
Ельцин упрекает Горбачева: мол, в качестве гарантий успеха перестройки тот традиционно перечисляет такие очевидные вещи, как социалистический строй, советский народ, партию. Но что это за гарантии! Все это ведь было и в предыдущие семьдесят лет…