На кампусе Ельцин воздерживался от любых политических разговоров, не проявлял политической активности и никогда не говорил о преследованиях своей семьи режимом. Его поведение разительно контрастирует с поведением его будущего соперника, Михаила Горбачева, который был комсоргом в своей сельской школе, на юридическом факультете МГУ стал секретарем комсомольской организации, а в 1952 году, учась на втором курсе, вступил в коммунистическую партию. Ельцин всячески уклонялся от работы в комитете комсомола УПИ, хотя участие в ней было обязательно для каждого, кто собирался работать в аппарате коммунистической партии или системе госбезопасности. В документах комитета его имя упоминается, но всего два или три раза — в связи с его любимым занятием: спортом, в частности с волейболом[217].
В игре Ельцин мог самоутвердиться в том возрасте, когда мальчишеские проделки были уже не к лицу. В березниковской Пушкинской школе он накачал мышцы и укрепил нервы, чтобы компенсировать отсутствие пальцев на левой руке и научиться лучше контролировать кожаный белый мяч. Его страсть к волейболу имела что-то от политики: «Мне нравилось, что мяч слушается меня, что я могу взять в неимоверном прыжке самый безнадежный мяч»[218]. Борису помогал высокий рост и физическая сила. Ему также нравился командный дух, царивший на площадке. В других видах спорта, которыми он занимался (лыжи, десятиборье, гимнастика, бокс и борьба), соревновались отдельные люди, и только в волейболе существовала команда и необходимость координировать действия на компактной игровой площадке. Нужно было проявлять гибкость, дожидаться своей очереди — ведь волейболисты меняют позицию на площадке. Больше всего Ельцину нравилось брать высокие мячи и «гасить» их. Ожидание было ему не по душе, и он так планировал игру команды, чтобы иметь возможность атаковать не только у сетки, но и находясь позади[219]. Еще на младших курсах он участвовал в волейбольных командах стройфакультета и института, был капитаном обеих и тренировал несколько других команд ради дополнительного заработка. В мемуарах он беспечно сообщает, что ежедневно посвящал спорту не менее шести часов, так что на сон, за вычетом времени на учебу, оставалось не более четырех часов за ночь, и это подтверждают его однокашники.
Но изнуряющий режим не проходил даром. В 1952 году из-за перенапряжения Ельцин заболел. «Любимый волейбол чуть не свел меня в могилу в возрасте 21 года», — пишет он в воспоминаниях. Болезнь стоила ему учебного года. Недолеченная стрептококковая ангина привела к воспалению миндалин, суставов и тебезиевых клапанов. Все это лечится пенициллином, но в мемуарах Ельцина мы не находим упоминания ни об антибиотиках, ни о других лекарствах. В больницу он был помещен, только когда температура поднялась до 40 градусов, а пульс участился до 150 ударов в минуту. Врач предписал ему четыре месяца постельного режима для восстановления сердца. Борис сбежал из больницы через несколько дней — спустился из окна по связанным простыням — и уехал к родителям в Березники. Однокашники вспоминали, что еще раньше Ельцин сбежал из больницы, чтобы принять участие в ответственном матче, а потом вернулся с тем, чтобы ускользнуть уже окончательно. После побега из больницы товарищи по команде устроили ему проводы. «Наша команда успокаивала его, обещая писать письма. И мы сдержали свое слово. Каждый день по очереди мы писали ему, все восемь человек»[220].
Скоро Ельцин в свободное от чтения корреспонденции время начал заниматься волейболом в спортивном зале Березников:
«Меня ребята оттащат к скамейке, и я лежу. Это была тупиковая ситуация, думал, не вырвусь уже, так сердце и останется больным и спорта мне больше не видать. Но все равно стремился только в бой и только вперед. Сначала на площадку на одну минуту выходил, потом на две, на пять и через месяц мог проводить всю игру. Когда вернулся в Свердловск, пришел к врачу, она говорит: ну вот, хотя вы и сбежали, но чувствуется, что вы все время лежали не вставая, сердце у вас сейчас в полном порядке. Надо честно признать: риск, конечно, был колоссальный, потому что мог сердце погубить навсегда. Но я считал, что надо его не жалеть, а, напротив, нагружать как следует и клин клином вышибать»[221].
217
О комитете комсомола УПИ — интервью с Галиной Степановой, сотрудницей ЦДООСО, 7 сентября 2004. Во втором интервью со мной, 9 февраля 2002, Ельцин говорил, что уклонялся от участия в комсомольской работе: «Я был вообще лидером, вожаком. Но с точки зрения пионерской или комсомольской — нет. Я мало касался этого».
219
Интервью Олькова. Даже в Березниках Ельцин «гасил» мячи лучше всех членов школьной команды.