- Очень слабенько ты страдаешь — сделал вывод Сатана. - Вернись в последние дни своей жизни...
… В чужом итальянском городе Турине гениальный писатель влачил жалкое существование в меблированной комнате, в семье небогатых людей, которые, по его желанию, и кормили его. Он поправлял отрывки своей последней книги «Ecce Homo», прибавив к основному тексту post-scriptum, потом дифирамбическую поэму; в то же время он готовил новый памфлет «Ницше против Вагнера». И очень быстро сходил с ума. То у него наблюдались просветления, всплески творческого вдохновения, накопленные, впрочем, тоской...
«Зачем я свет, увы, если бы я был ночью! Но мое одиночество в том, что я окружен светом! Почему я не тень и не мрак? Как жадно бы пил я у груди света... Но я живу в своем собственном свете и я пью пламя, исходящее из меня самого!»
Летним днем 1889 года он увидел, как пьяный извозчик полосует кнутом старую изможденную лошадь. И автор одной из самых жестоких философий в мире закрыл собой конягу, зарыдал — и окончательно упал в бездну безумия...
Он бредил наяву:
«Я Фердинанд Лессенс, я Прадо, я Шамбит (двое убийц, статьи о которых занимали все парижские газеты); я был погребен в течение осени два раза...» Все друзья Ницше получали такие письма...
«Друг Георг, - писал он Брандесу, - с тех пор, как ты открыл меня, теперь не чудо найти меня; гораздо труднее теперь потерять меня...
Распятый».
Петер Каст получил письмо, все трагическое значение которого он не понял:
«Моему маэстру Пиетро. Спой мне новую песню. Мир ясен, и все небеса радуются.
Распятый».
«Ариадна, - писал он Козиме Вагнер, - я люблю тебя». Его самый близкий друг Овербек тотчас поехал в Турин. Он нашел Ницше под наблюдением его хозяев; тот играл на пианино локтем своей руки, пел и кричал во славу Диониса. Овербеку удалось перевезти его в Базель без особенно тяжелых сцен; там он поместил его в лечебницу, куда вскоре приехала и его мать.
Ницше прожил еще десять лет. Первые годы были мучительны, последние более спокойны, минутами даже появлялась надежда на выздоровление. Иногда он вспоминал о своих произведениях: «Разве я не писал прекрасных книг?» - спрашивал он.
Когда ему показали портрет Вагнера, Фридрих вспомнил: «Этого я очень любил».
Светлые промежутки его сознания могли бы быть ужасными, но, кажется, они такими не стали. Однажды сестра, сидевшая около него, не могла удержаться от слез.
«Лизбет, - утешил он ее, - зачем ты плачешь? Разве мы не счастливы?»
Погибший интеллект спасти было нельзя; но нетронутая душа его осталась такой же нежной и обаятельной, восприимчивой к каждому чистому впечатлению. Однажды молодой человек, занятый изданием книг великого писателя, сопровождал больного в его недолгих прогулках. Ницше заметил на краю дороги прелестную маленькую девочку. Он подошел к ней, остановился, поднял упавшие ей на лоб волосы и, с улыбкой глядя в ее целомудренное лицо, сказал: «Не правда ли, вот олицетворение невинности?»
Фридрих Ницше умер в Веймаре 25-го августа 1900 года...
Лишь спустя десятилетие его творчество стало всемирно признанным...
- На что ты надеешься, Фридрих? - серьезно, без тени обычного для него ерничества спросил падший херувим. - Ведь Пантократор уже дважды наказал тебя...
- Как - «дважды»?
- Помнишь максиму древних римлян: «Кого боги хотят покарать, того лишают разума»? Иисус сначала сделал тебя безумным, потом оставил в аду до Конца света!
- Не согласен! Я считаю, Христос меня пощадил! До своего заболевания я только прославлял зло, но абсолютно ничего не сделал дурного. Повторюсь: я был демоном в мыслях, ангелом — в жизни! И на первичном суде Он определил меня в Зону творческих душ, где я почти не мучаюсь...
И вообще: если во время первого срока в пекле я не наделал грехов (пусть и не раскаялся до конца), не исключаю, что Христос на Страшном суде избавит меня от второго — вечного срока — инфернальных мучений...
- О чем ты глаголишь? - хором возопил сонм святых. - Посмертного раскаяния и отпущения грехов нет!
- Откуда это известно?
- Из писаний святых отцов! Наших писаний!
- А вы где это вычитали?! В Новом Завете ничего конкретного на сей счет не написано! И ответьте мне, многомудрые: если пребывание в аду до Светопреставления ничего не значит, зачем тогда Судный день? Чтобы еще раз подтвердить раз и навсегда уже вынесенный приговор?! Нет, я считаю, что милостивый Иисус дает душам второй шанс: если они верно оценят свои прижизненные поступки и искренне раскаются, Он пересмотрит приговор!