— Почему? — с интересом спросила Катрин.
— Так ведь никто об этом не болтает.
— А на нем что, написано, кто он такой? Или ты всех, с кем работала, представляться заставляла?
— Да зачем мне их свинячьи имена? Но лорд Найти иное дело.
— Ну да, его ж сразу видно, у него непременно достоинство длиной с весло. В общем, понятно, придётся посетить этот «Померанцевый лотос». Все равно сидим, бездельничаем.
— Туда так просто не пустят. Туда и благородные господа по рекомендации друг дружки ходят. Место чистое, без безобразий, охрана построже, чем в Цитадели. У нас лордовы яйца берегут как корону Первого Короля.
— Рискнем. Мне ведь только справочку получить. Может, снизойдут. Что там с моим платьем? Тараканы еще в нем не обустроились?
— Браслеты не забудь, — напомнила оживившаяся Блоод.
Приготовления заняли уйму времени. Платье, пересекшее в мешке леса и горы, выглядело крайне неудовлетворительно. Пока Гая бегала за утюгом, выяснилось, что имеется и прорва иных проблем. Суета продолжалась так долго, что Катрин захотелось просто взять глефу и пойти силой прорубиться в этот чертов бордель. Вновь превращаться в истинную леди оказалось трудно. Особенно допекала Блоод. В некотором смысле суккуб была куда женственнее, чем любая человеческая женщина.
— В туфлях не пойду, — заныла Катрин. — Просто не дойду, а если драться придется, то все ноги отобью.
— Тебя Энгус и Ква. Проводят, — резонно заметила Блоод. — Не на охоту. Идешь. Хорьки на улице. Платье помнут. Вид испортят.
Мужчинам пришлось пускать в ход дубинки трижды. Малочисленность эскорта подбивала некоторых особенно разгоряченных индивидов на попытку близкого знакомства с шикарной блондинкой. Охрана доблестно отражала нетрезвые поползновения. Катрин чувствовала себя по-дурацки — давненько ей не приходилось наблюдать за заварушками в роли сторонней зрительницы. Телохранители проявляли себя достойно. Привыкший к боевому топору Энгус работал дубинкой с некоторой опаской. Зато одноглазый вор просто был создан для подобных забав. Трофейная пиратская дубинка летала с быстротой гадюки и жалила по самым чувствительным местам. Квазимодо вообще разительно переменился. Он уже не пугал людей одним своим приближением. Относительно чистая одежда, башмаки, снятые с неудачливого морского разбойника, арсенал разрешенного в городе, но отнюдь не ставшего от этого менее устрашающим, оружия за поясом делали парня куда взрослей. Даже жуткое лицо вроде бы стало не таким жутким — благодаря регулярным компрессам краснота вокруг пустой глазницы спала. Однако же, лечиться парня пришлось заставлять всем обществом. Квазимодо решительно не верил, что примочки могут изменить его физиономию. А сейчас, в сумерках, с косынкой-шарфом, неизменно прикрывающим холмистую щеку, — воришка выглядел почти приличным молодым человеком. Уж с правой стороны, так точно.
— Если меня впустят, уходите, — Катрин с сомнением оглядела глухую стену с малозаметными воротами. — Если до утра не вернусь, пусть Блоод заглянет следующей ночью. Днем не суйтесь. А вообще, это точно «Померанец»?
— Не сомневайтесь, леди, — с достоинством заверил Квазимодо, — заведение известное.
— Что-то я музыки не слышу и толпы жаждущих попасть внутрь не наблюдаю.
— А там никто и не бывает. Все горожане только сказки о «Померанце» друг другу пересказывают.
— Мы рождены, чтоб сказку сделать былью, — пробормотала Катрин, — так нам прадедушки завещали.
— Экое поэтичное завещание, — удивился Энгус. — Что, и к борделям оно отношение имеет?
— Пойду и проверю, — отозвалась шпионка.
Вечерний сумрак уже сгустился над пустынной улицей. Редкий случай для переполненного города. Правда, «Померанцевый лотос» располагался в весьма тихом месте: с одной стороны к кварталу примыкали упрятанные за надежный забор сады Цитадели, с другой тянулся полузаросший тростником канал.
Катрин было не по себе. На этот раз она лезла в центр сексуальных забав по собственной воле. Шпионство, оно, понятное дело, накладывает некие обязательства, но… Ведь зарекалась когда-то.
Еще раз наметив, на всякий случай, пути отступления, Катрин подошла к воротам. Оказалось, что в массивных створках имеется узкая калитка. Рядом висел аккуратный молоток. Вообще вход производил пугающе серьезное впечатление. Катрин была бы рада видеть столь же качественное исполнение 'проходной' в «Двух лапах».
Удары молотка увяли где-то в глубине. Как будто по ящику с ватой колотишь. Тем не менее, гостью услышали. Скрипнул, открываясь глазок. Девушку довольно долго разглядывали. Катрин не мешала — пусть убедятся, что имеют дело не с побирушкой и не с подгулявшим моряком.