Непонятно от чего вдруг заныло сердце…
…Прикосновение тонкой кисточки напугало непомерно. Катрин заставила себя усидеть на месте. Кисточки менялись, почти неощутимо порхая по коже вокруг шрама. Мастер не останавливался ни на миг. Летали сухощавые лапки, пощелкивали как крошечные кастаньеты, баночки с краской. Вспыхнул масляный светильник, без перерыва появлялись новые иглы и кисточки…
Боли Катрин не чувствовала. Девушка знала, что на незаконченную работу лучше не смотреть. Предупреждали. Рука и плечо словно онемели. Катрин разглядывала беспорядочные наслоения развешенных в простенке картин. Кажется, портреты. Рассмотреть физиономии было невозможно. Темные силуэты — то ли кто-то из семейства собачьих в парадных кирасах, то ли какие-то дальние воинственные родственники хозяина.
…Должно быть, прошло два или три часа. Катрин все время клонило в странную дрему. В сто первый раз поменяв иглу, мастер что-то подправил и принялся смазывать кожу клиентки какой-то жирной, пахнущей воском мазью. Катрин постаралась разлепить смыкающиеся ресницы. Вроде всё.
Нет, не всё. Появилась женщина с тазиком и полотенцем на плече. Безмолвно принялась обтирать грудь девушки. Вода была теплой, должно быть принесенной со двора. За тесным квадратом окна ярко желтело полуденное солнце. Где-то лениво и нескончаемо лаяла одинокая собака…
В мастерскую проскользнула вторая женщина. Катрин изумленно заморгала: она была уверена, что в доме только одна тетка, — та, что встретила гостью. И какая же из них встретила? Экие они одинаковые.
Катрин совершенно не была уверена, что нужно продолжать экзекуцию. Вторая часть обещанного Несс сюрприза казалась еще сомнительнее. Одно дело скрыть шрам, другое мазаться неизвестно каким снадобьем. Оно, может, и 'сохранит юность', но… От горшочка пахло мускусом, подгоревшей патокой и старым топленым жиром. Захотелось отодвинуться подальше. Катрин все-таки решила рискнуть и невольно дернулась, когда кисточка из птичьего пера и пуха в первый раз прошлась по груди. За невесомыми прикосновениями потянулся ощутимый холодок. Перехватило дыхание. Катрин тщетно хватала ртом воздух. Кисточка живо порхала по коже. В какой-то момент стало почти невыносимо терпеть. Девушку словно втягивал в себя огромный ледяной айсберг. Но все кончилось в один момент. Можно было спокойно вздохнуть. Вокруг вновь была душноватая тесная мастерская. Женщина унесла страшный горшочек. Катрин против воли потрогала грудь. В целом грудь была вполне нормальная — теплая, не очень ровно загоревшая. Только глубоко под кожей осталось воспоминание о ледяной стуже.
Пора собираться и убираться. Катрин перекинула на грудь кулон, взяла рубашку. Оставшаяся женщина (первая или вторая?) показала на зеркало на стене. Ага, можно посмотреть. Катрин подошла, повернулась к мутному металлическому отражению левым плечом. Шрама от пули не было. Татуировка полностью поглотила некрасивую африканскую отметину. Кожа покраснела и вспухла, но вписанная в круглый «медальон» звезда виднелась неестественно четко. Сложная, вроде бы и пятиконечная, и многолучевая, похожая и на колкий кристалл, и на «розу ветров» одновременно. Внутренний, вписанный уже в звезду немыслимо тонкий рисунок завораживал своей сложностью. Узор почти отталкивал и пугал безумным переплетением линий, теней и цветов. И одновременно завораживал неразрешимой загадкой. Катрин рассмотрела силуэт замка на холме, иву на берегу, пасущихся коней, лесную опушку, зубцы королевской короны, заклепки глефы… Там были и змеиные зрачки, и улыбка острых клыков, и мост с расщепленными обгоревшими перилами, и следы на песке, и дым костра на поляне, и резные столбы опор широкого ложа… Холмы и пустоши, пещерная тьма, серебро рыбы мелькнувшей в глубине, и зреющая гроздь черемухи… И глаза, те глаза, отчего-то так напоминающие позднюю-позднюю вишню… они плыли сквозь бесконечную вязь штрихов…
Катрин пошатнулась, и женщина с готовностью поддержала ее под локоть.
…Так не бывает. Катрин пила, зубы ощутимо звякали о щербатый край глиняной чашки. Ладно, ладно, потом разберешься, наверняка просто показалось.
Катрин положила на край стола шесть монет. Карлик, не глядя, фыркнул. Он возился с пучком использованных игл. Женщина оставила на столе две монеты, остальные придвинула девушке. Катрин не спорила — хозяевам лучше знать, сколько стоит чудо.