Бледная и похудевшая Ингерн дремала среди подушек. В темном углу сидел Фир Болг, погруженный в изучение слегка подпорченного мышами фолианта. Томище в последние дни был другой — теперь, надо думать, старик освежал свои медицинские познания. За столом озабоченный Даллап переливал из горшка в кружку подогретый бульон.
— Спит много, — прошептал Даллап.
Катрин пожала плечами. Имелись все основания предполагать, что большинство нормальных людей, схлопотав удар ножа в сердце, давно бы уснули навечно.
— Пусть спит. Ей покой нужен.
— А покушать? — пробормотал ветеран. На нем был чистый фартук (всего парочка жирных пятен). Вел себя Даллап как примерная сиделка. Разве что слишком трепетная. Похоже, он только по нужде от супруги отлучался.
— Спокойный сон — есть первая необходимость организма, — наставительно проскрипел Фир Болг, не отрываясь от книги.
Даллап испуганно вжал голову в плечи. После чудесного возвращения жены с того света, мужчина проникся глубочайшим уважением к магическому искусству древнего обитателя замка.
— Едешь? — спросил старик, наконец, отвлекшись от столь любимого замковыми грызунами источника мудрости.
— Да. Сейчас соберемся. Пусть малость подождут, пейзане хреновы.
Откуда-то из нижних комнат донеслось неуверенное рычание пса. В лексической трактовке многих выражений хозяйки зверь испытывал очевидные трудности.
— Опрометчиво встречаться с дикарями. Поверь, они признают лишь грубую силу, — мрачно уведомил старик.
— Рано или поздно «Двум лапам» придется столкнуться с этими тружениками сохи и дубины. Лучше нам самим ускорить встречу, иначе придётся вечно опасаться стрелы из кустов. А если они пожалуют к замку незваными, да еще всем обществом, стены нам удержать будет нелегко. Насчет нашей силы… ну, придется показать, что есть.
Даллап беседу игнорировал. Полностью выпав из реальности, он любовался осунувшейся и ставшей совсем юной мордашкой Ингерн.
— Что ж, Катрин, в грубой силе ты понимаешь больше нас, — безрадостно согласился Фир Болг. — Будь осторожна. Кто пойдет с тобой?
Вот это как раз решить было непросто. Катрин три дня колебалась, но пора бы что-нибудь и выродить:
— Энгус. Мне нужно, что бы собеседники думали о деле, а не о волшебных любовных игрищах.
Блоод рассматривала на просвет какую-то изысканную тряпочку. Вокруг были разложены вороха одежды и горсти потускневших украшений. За тридцать лет никто так и не прикоснулся к этой дамской никчемной мишуре.
— Отложи свои дизайнерские изыскания и помоги мне собраться.
— А я? — прекрасное лицо ланон-ши приняло недовольное выражение.
— Остаешься старшей по обороне. Фир Болг может запросто забыть о безопасности, да и толку-то от него — одна тошниловка. Даллап сейчас откровенная нянька. Псина, если никто не вздумает выматериться, и не пошевелится. А Энгусу давно пора проветриться. Согласись, оставляя его киснуть в замке, мы тем самым обижаем парня. Ты ведь не хочешь обидеть мальчишечку?
Суккуб фыркнула.
Подготовка затянулась. Сначала попытались привести к должному виду саму миледи. За время своих экспериментов со старой одеждой, Блоод довольно ловко научилась управляться с ножницами, поэтому уши сиятельной землевладелицы уцелели. Блоод подровняла волосы подруги и теперь густые светлые локоны гораздо цивилизованнее ложились на плечи владелицы «Двух лап». Косметикой пришлось заняться самостоятельно. Блоод, в этом отношении невинная почти как дитя, с глубочайшим интересом наблюдала. Катрин вздыхала и страдала, но руки потихоньку вспоминали забытые навыки.
Блоод высунула кончик языка:
— Яркая. Готовишься. Как для постели.
— Каждый раз, когда мне хотят перерезать глотку, я прихожу в неподдельный экстаз. Прямо не знаю, с чего бы это?
— Возьми с собой.
— Судя по тому, как ты на меня смотришь, мы далеко не уедем. А мне нужно заняться делом. Тем более, встречи аж с двумя такими красотками, как мы с тобой, деревенским дикарям определенно не пережить.
Размышляя о не ведающих чувствах вкуса и меры нравах, Катрин позволила одеть и украсить себя. Результаты впечатляли. Еще хорошо, что треснутое потускневшее зеркало не могло отразить убийственное зрелище в полной мере. Черт с ним, Катрин приходилось начинать военные действия и в куда более экзотических нарядах. Хотя изобилие ювелирных изделий, нацепленных поверх кольчуги, несколько ограничивало подвижность воительницы.
На этот раз пришлось обойтись без любимой косынки. Светло-желтые волосы, яркие сочные губы, обильно накрашенные глаза. Крупные серьги ощутимо оттягивали мочки ушей. На груди лежала толстая цепь с двумя массивными знаками — символическими отпечатками медвежьих лап. Рубины-когти, изящная чеканка — герб замка были подлинным произведением ювелирного искусства. Эх, если бы эта красота еще и весила поменьше… Против браслетов Катрин не возражала — в таком количестве они вполне могли заменить наручи. Брюки на девушке были новые, вот только потертые сапоги не слишком вязались с воинственной расфуфыренностью потомственной аристократки.