Купец вздохнул:
— Отчаянная ты девушка, как я погляжу. Да только на богов шибко не надейтесь. Не встречал я богов на тракте. Может, где в иных местах…
— Наши боги всегда при нас, — Катрин похлопала по древку глефы. — Не всесильные, зато верные. Мы в глуши выросли.
— Тебе, уж прости за прямоту, сотней командовать, а не замуж выходить.
— Так я пока замуж и не собираюсь, — засмеялась светловолосая оторва. — Вот сестрицу пристрою, тогда подумаю.
— Дело твое, да только ехали бы вы с нами. Медленно, конечно, зато надежно. У меня, вон, аж трое «серых» в охране есть. Парни опытные.
— Спасибо за предложение, уважаемый. Да только торопимся мы. Маменьке обещали до холодов вернуться. А «серые» нынче не те пошли. Вот папенька мой, покойный, бывало, по шесть дней из лесу не вылезал…
* * *Холмы не холмы, овраги не овраги — так, складки местности. Даже кустов порядочных нет. Нужно было заночевать в последней роще. А теперь уже сумерки подступают.
— Неуютно здесь, — изрек очевидную истину Энгус.
— Привыкнем, — сказала Катрин, пытаясь разглядеть в слабеющем свете карту. — Вот фигня, ничего я здесь не пойму. Теоретически, лес должен быть.
— Вырубили, — предположила Блоод.
— На зубочистки, — согласилась Катрин, скручивая пергамент.
Карту она чуть не уронила, потому что Вороной испуганно попятился. На дороге перед путниками кто-то возник. Энгус молча выхватил топор. Блоод зашипела.
— Господа, господа, — заторопился писклявый голос. — Это всего лишь я, бедный мирный торговец. Не упустите последнюю возможность приобрести мелочи, необходимые в дороге. Дальше ни лавок, ни рынков вы не найдете. И не надейтесь сторговать у диких горцев иголки и пуговицы. Если и найдете, то переплатите впятеро…
— Это кто? — поинтересовалась Катрин.
— Кажется, пикси. Торговец, — после некоторых колебаний объяснил Энгус.
Местный негоциант не доставал макушкой до стремени Вороного. Зато нос у карлика был выдающийся. И почему красный? Вроде бы мелкие народы Эльдорадо никогда не злоупотребляли спиртным, а с носами прямо беда… Потрепанная зеленая куртка и громадный колпак делали торговца похожим на малосъедобный гриб.
— Вы совершенно правы, добрый господин, — заявил 'гриб'. — Я известен на всю округу. Между прочим, победил в упорнейшей конкурентной борьбе. Здесь все…
— Не слушайте его, — сказал Энгус. — У него одна цель — сбить нас с пути.
— Предрассудки и клевета! — мгновенно разволновался карлик. — Ну, какой мне интерес, если вы заблудитесь, попадете в зубы степным волкам или, что еще хуже, в лапы корыстным горцам? Вы слыхали, какие огромные выкупы они требуют?
— Я знакома с горцами. У них отличный сыр. И бесплатный, — насмешливо сообщила Катрин.
— Вам не те горцы попались. Не настоящие. Морок. Самые горные горцы — те истинные разбойники. Зловещие, притом. Сдирают кожу прямо с ушами. У меня тут есть амулеты… — пикси энергично встряхнул большим мешком.
Блоод подала своего гнедого вперед.
— Хотите взглянуть? — низкорослый торговец с готовностью потянул завязки мешка.
Блоод безмолвно откинула капюшон. Негоциант так же молча подхватил мешок и рванул прочь.
Путники двигались по быстро темнеющей дороге. Поразмыслив, Катрин решилась спросить подругу:
— Почему они вас так не любят? Вы же вроде, хм, вообще не пересекаетесь?
— От нас нет пользы. Ни купить, ни продать. Ни съесть. Никакие.
Энгус протестующее хмыкнул. Катрин с ним согласилась:
— Знаешь, Бло, «никакой» тебя точно не назовешь. Индифферентно к тебе относиться вообще невозможно. Мы все здесь белые ненормальные вороны, но ты — нечто вопиющее. Мне бы за тебя нобелевскую премию дали.
— У Кэт крыша… — понимающе сказала парню Блоод.
— …опять поехала, — подтвердил Энгус.
Катрин улыбалась…
* * *Дождь шел весь день. Похоже, королевские земли желали как следует попрощаться с путниками. До Ивовой долины оставался один переход, а там граница, потом знаменитый Южный тракт, по которому придется тащиться непонятно сколько. Катрин не особенно волновалась, время действительно мирное, дорога, в общих чертах, известна. Туризм, а не поход.
Катрин пересказывала друзьям Илиаду. Лишившись гекзаметра, поэма стала смахивать на многосерийный боевик с мыльным уклоном, но друзья слушали пространное повествование с неослабевающим интересом. Весьма поучительны были и комментарии слушателей по поводу активного вмешательства богов в ту знаменитую античную войну. Особенно ехидствовала Блоод. Вероятно, на основании столь же сомнительной, как и у автора бессмертной поэмы, слепоты.