Кошка осторожно, но решительно высвободилась. От ее насмешливого взгляда Катрин захотелось зажмуриться, но краснеть и сгорать от стыда сил тоже не было.
В два грациозных прыжка кошка скрылась за скальными обломками.
* * *— Угу, нужно ей наше мясо. Не будет она такую дрянь жрать.
Катрин была готова согласиться с Энгусом. Они оставили все сушеное мясо на камне у дороги. Если учесть, что основная часть провизии покинула отряд вместе с погибшей кобылой, мясо было подношением искренним и нешуточным. Еще Катрин оставила на камне свою самую толстую и длинную серебряную цепь. Сомнительные дары, но ничего лучшего у путников не имелось. Катрин подозревала, что лучшей благодарностью для кошки была бы пара редких древних свитков или хотя бы пачка свежих газет. Но тут уж ничего не поделаешь — туповатый и безграмотный нынче путешественник пошел.
* * *Сыр, конечно, продукт вкусный, но в сочетании только с черносливом надоедает ужасно. Хорошо еще, что в Ивовой долине шпионка алчность проявила и напихала этого сыра полмешка. Были еще сухари, но их съели в первые два дня вынужденного поста.
После острого сыра хотелось пить. Катрин проломила наст, зачерпнула ноздреватого жесткого снега. Скоро и снега не будет. Становилось чуть теплее, кое-где даже зеленели островки травы. По склонам тянулись заросли горного можжевельника и низкорослых сосенок. Проблемы с топливом остались позади. Дышалось тоже легче. Вот только голод… Катрин опасалась за Блоод. Чернослив суккуба совершенно не бодрил.
* * *…Кружилась голова. Росчерки лилового и пронзительно-лимонного неба… Упавшее за пирамиды далеких хребтов солнце… Звонкий как хрусталь, прозрачный воздух. Невесомый простор. И черно-синий город, плывущий в немыслимой палитре неба. Катрин отчетливо видела крепостные многоярусные стены и очертания отдельных зданий на крутых улицах. Еще выше возносился дворец-цитадель. Стены с приземистыми широкими башнями, строго отмеренные контрфорсы и узкие бойницы. Катрин казалось, что не город, а сама она вместе с Вороным плывет-уплывает в холодном, непереносимо чистом воздухе. Стоит всмотреться и соскользнешь в ту прозрачную невесомость. Под неподвижными копытами коня медленно будут дрейфовать черные вечерние ущелья и долины… Дни покажутся мгновениями, месяца — вздохами…
Катрин болезненно сглотнула, с трудом оторвалась от волшебно-бредовой картины. Энгус уронив поводья, зачарованно смотрел на город-призрак.
Блоод непонимающе переводила взгляд то на одного, то на другого.
— Вы что-то? Видите?
— Наверное, нет, — хрипло сказала Катрин. — Это глюки. С голоду…
— Точно, нам нужно поесть. Обязательно, — пролепетал Энгус.
Катрин вытащила остатки сыра…
* * *Они провели еще одну холодную и голодную ночь. Бояться нападения в этом безлюдье было странно. Но Катрин не спала, всё слушала, не высовывая из-под плаща даже носа. Все чудились плывущие над головой черно-синие крепостные стены…
Утром Энгусу совершенно неожиданно удалось подстрелить барана. Раненое животное долго падало, цепляясь копытами и рогами за многочисленные выступы и издавая жалобные звуки. Не успел баран свалиться с последнего уступа, как к нему метнулась Блоод. Истошное блеяние быстро умолкло, зато суккуб не могла сдержать плотоядного урчания.
Спутники отвернулись:
— Опять суховатым мясо получится, — философски заметила Катрин.
— Зато здесь топлива полно. Поджарится мигом, — сказал Энгус. Хищные звуки за спиной особого отвращения у него не вызывали.
Вот и славно.
Не успели привязать лошадей и развести костер, как на дорогу, покачиваясь, вышла Блоод. Повалилась на валун:
— Простите. Нетерпеливая. Невежливая.
— Ага, еще ты грязная. Брось кокетничать. Если бы не сливы с сыром, мы бы тебя опередили, — проворчала Катрин.
— Ты не права, Бло. Если бы слушалась меня, все было бы проще, — сказал Энгус, подправляя на камне лезвие своего ножа. — Катрин, у ланон-ши бывают голодные обмороки? А то Бло не признается.
— Не знаю. У нашего дедушки нужно спросить. Он об этих изворотливых существах всё знает.
— Да, — сонно согласилась суккуб. — Он на ланон-ши. Собаку съел. Свою.
Энгус отправился свежевать добычу, а Катрин, подкармливая костер, спросила:
— А про что Энгус говорил? В чем ты его слушаться должна?
— Хотел поделиться. Кровью. Своей.
Катрин покачала головой:
— Уж лучше я. Он и так хилый.
— Оба хилые. Вы для удовольствия. Мне — мужчин. Стадо. И баранов. Два стада, — голос Блоод звучал сонно. Как была измазанная кровью, она свернулась клубком. Катрин стряхнула с груди подруги клочки белой шерсти, укрыла плащом.