Капля воды попала на руку Нио, и он сразу ожил, начал лихорадочно шарить руками по стене и слизывать с неё влагу. Нио настолько ослаб, что это простое движение выбило его из равновесия.
- А что насчет его чувств к тебе? Если тебе будет угрожать смерть, он захочет тебя спасти?
Кьяри смотрела, как Нио падает, поднимается и снова прижимается губами к мокрому камню.
- Мой господин, - в горле у Кьяри пересохло, будто это её, а не Нио, мучила жажда. - Мы все - чиа, я и Нио - в вашей власти. Но я прошу, умоляю вас, позвольте сначала мне поговорить с Нио. Позвольте мне попытаться узнать его тайну. Что значит небольшая задержка для того, кому принадлежит всё время мира?
- Ты права - ваши жизни в моих руках. И время на моей стороне. Так или иначе, рано или поздно, Нио откроет мне свою тайну. Нет человека, которого нельзя сломать, - Атауальпа взял Кьяри за подбородок и повернул её лицо к себе. - Я разрешаю тебе спуститься к нему. Попробуй уговорить своего яги. Мой совет - надави на его чувство вины. Ты любила его, он пытался убить тебя. Люди обычно чувствуют вину за такое. Если они не совсем бессовестны и бессердечны. А твой Нио... думаю, его представления о совести весьма своеобразны, но, так или иначе, она у него есть, иначе он не стал бы спасать на площади одну из вас.
Несмотря на теплый солнечный день, Кьяри ощутила, как по спине пробежал холодок.
Солнце стояло высоко, когда они спустились со стены. Во дворе двое стражников обливались водой. Вход в подземелье закрывала большая каменная глыба. Понадобилось пятеро крепких мужчин, чтобы сдвинуть её с места. Изнутри это сделать было невозможно - в узком тюремном коридоре встать рядом с трудом могли два человека, не говоря уже о пяти.
Внутри пахло нечистотами, шерстью животных и болезнью. А ещё, как в коморке Навака, рвотой и мочой. Возможно, именно из-за этих запахов император не пошёл с Кьяри. Интересно, будет ли он со стены наблюдать за их с Нио разговором или займется делами империи? Сколько времени есть у Кьяри? Как долго император разрешит ей пробыть здесь с Нио? Где-то в одном из каменных мешков зарычала пума, и Кьяри содрогнулась. Вход в камеры закрывали железные решётки, их основание уходило глубоко в камень.
- Вот, - стражник протянул Кьяри два куска кожи. Она не сразу поняла, что ими следует обмотать ноги, потому что пол в камере Нио усеян обсидиановыми лезвиями. Пока Кьяри занималась обмотками, несколько раз ударили барабаны. От их грома у Кьяри дрожали руки, когда он шагнула в комнату Нио.
Он не увидел и не услышал её. Все так же стоял на коленях, прислонившись лбом к стене. Взглянув на дрожащие плечи, спину и будра Нио, Кьяри поняла, что удерживать равновесие ему удаётся с большим трудом. На лопатках, пояснице, ягодицах и локтях в кожу Нио впились мелкие осколки обсидиана.
- Нио, - дрожащей рукой Кьяри дотронулась до его плеча.
Не отнимая лба от стены, словно это была единственная точка опоры, словно потеряй он её, он перепутает низ и верх, Нио повернул голову. Расширенные от темноты зрачки. Покрасневшие белки. Потрескавшиеся губы, осколок обсидиана, впившийся в скулу. Нио усмехнулся и начал падать. Кьяри поднырнула ему под руку и обхватила его за талию. Наощупь его голое тело было горячим и напряжённым, словно все мышцы скрутило судорогой.
- Я думал, ты мне снишься, - Нио прикоснулся губами к её виску. Кьяри позволила себе зажмуриться и прижаться лицом к его груди, пробуя на вкус солёную кожу.
- Как долго я здесь? - голос Нио хрипел.
- Три дня, - Кьяри коснулась его скулы и осторожно достала из царапины осколок. Нио поморщился. Он кривился, когда Кьяри доставала осколки из кожи на локтях и лопатках.
- Пирам делал мозаику из обсидиана, представляешь? Тии говорит, её сын был лучшим мастером во всей империи, у него были самые ловкие пальцы. Он превратил бы это подземелье в произведение искусства. Сложил бы из проклятых лезвий картину, - Нио выдохнул, когда Кьяри вытащила осколок из царапины на его пояснице. - Что-то во славу солнца и его сына на земле. Знаешь, ведь все картины Пирама были такими. Изображали либо солнечное яйцо, либо императора. Тии говорит, за последнюю работу император подарил её сыну стадо лам и золотые украшения. А его мозаику выставили на главной площади Чан-Чан. Вот только какая-то сволочь ночью разбила лицо императора. И тогда Пирама объявили вне закона.
Нио говорил и улыбался, его губа треснула и начала кровоточить. По стене снова потекла вода. Кьяри помогла Нио собрать её. Пока он пил, прижавшись к стене губами, Кьяри оторвала полоску ткани от своей туники и приложила её к камню. Ткань быстро впитала влагу. Кьяри протёрла лицо и шею Нио. Продолжая поддерживать его за талию, Кьяри тесней прижалась к Нио, позволяя ему всем весом навалиться на свое плечо. Теперь она ясно чувствовала его дрожь и сердцебиение, поспешное и неровное.
- Зачем ты здесь, Кьяри? Зачем император мучает тебя, заставляя смотреть... Он думает, что ты что-то знаешь? Думает, что сможешь узнать?
- Я люблю тебя, Нио.
- Тебе не стоит говорить об этом во дворце. Мы ведь во дворце? Императорская тюрьма его сердце? - Нио рассмеялся, а потом нахмурился. - Я всегда приносил тебе только боль и разочарование. В золотом городе и сейчас. Я никогда не должен был приближаться к тебе, - он легко дотронулся до её лица. - Я должен был исчезнуть гораздо раньше. Ещё в детстве. Я мог утонуть, упасть с дерева и сломать себе шею. Или броситься в ущелье. Мне стоило разозлить одного из сыновей Римака, чтобы он забил меня до смерти.
- Прекрати, Нио.
- Я должен был умереть. Почему твой отец перерезал горло не мне, а моему брату? Если бы он сейчас мог вернуться в прошлое, вернуться в тот день, он убил бы меня, когда мне было семь лет. Тогда тебе не пришлось бы страдать. Не пришлось бы пережить то, что ты пережила в горящем доме. Я ведь жил только для того, чтобы отомстить. Я каждый день мечтал о том, как убью, подожгу, уничтожу Атавалпа и его воинов. А потом... Я никогда не думал, что будет потом. Наверное, я хотел умереть вместе с ними.
- Ты мог убить их, как убил Хакана и Ахачи, но ты не сделал этого. Вместо того, чтобы убивать чиа, ты спас Кэсу.
Нио закрыл глаза.
- Это не то... это слишком просто, Кьяри. Как развязывать узелки. Развязываешь один узелок и на его месте можешь завязать новый. Просто и неправильно. Убийство дается тебе слишком легко. Когда начинаешь убивать золотом, трудно остановиться. А если ты не можешь остановиться, все теряет смысл. Я продолжал бы снова и снова развязывать узелки. Не в силах остановиться. Он ведь для этого прислал тебя? Император. Он хочет знать, как я это сделал. Потому он мучает тебя. Он сказал тебе, что отрежет мне руки и ноги, кастрирует меня и заставит тебя смотреть на это?
Здесь, внизу, внутри каменного колодца бой барабанов прозвучал оглушительно громко. Каменные стены усилили его эхом. Кьяри теснее прижалась к Нио. Он тяжело дышал. И тратил много сил, чтобы полностью не повиснуть на Кьяри. Ещё ему явно с трудом удавалось держать голову, потому он часто упирался щекой в макушку Кьяри, или лбом в стену.
- Слушай меня внимательно, Нио. Если император убьёт тебя, я тоже умру. Я не хочу жить. Если тебе, и правда, не наплевать на меня, если я для тебя, и правда, важна, ты выживешь. Дашь императору то, что он хочет, и будешь жить ради меня.
- Ты не понимаешь, о чем просишь, Кьяри. Это знание принёсёт тебе много горя. Ты возненавидишь меня, себя и всех чиа. С этим знанием император создаст свою золотую армию. Вы станете его оружием. Он будет использовать вас в своих завоеваниях, при захвате деревень и против мятежников. Вы станете убийцами. Люди возненавидят всех чиа. И вы никогда не сможете остановиться.
Он запинался и повторялся. Кьяри казалось, что он бредит. Шире расставив для устойчивости ноги, она крепче обняла Нио и положила его голову себе на плечо.
- Попробуй отдохнуть, Нио, - свободной ладонью она закрыла его ухо, стараясь защитить Нио от неминуемого боя барабанов. - Чтобы не случилось потом, главное, чтобы ты выжил сейчас. Пока ты жив, всегда остается надежда.