На следующий день в город отправили гонцов. Все они были добровольцами. Никто из них не вернулся. Вечером испанцы пять раз пальнули из пушек на восточных воротах. Не с целью кого-то убить, но с целью впечатлить своей силой. Кунти не смог сдержать своих воинов. Сотня стрел полетела через стену.
- Когда испанцы взяли Куско, золотые дети бежали из дворца через подземный ход, - сказала Кьяри за завтраком утром следующего дня. Жрец Явар испек миндальные печенья. Крошки липли к губам Атавалпа и падали на его грудь. - Мы можем воспользоваться этим ходом. Он не годится для штурма, но по нему может пройти несколько отрядов. Создать переполох, и попробовать до главной атаки вывести женщин и детей.
- Я пойду в город, - сказал Апу Кантар.
- Я отберу проверенных воинов и поведу отряд. В город проникнуть лучше ночью, - согласился Атавалп.
- Нам понадобится проводник, который был в Куско в последние пол года, - сказала Кьяри. - Нужно попросить у Кунти одного из его шпионов.
Кунти понравился план, не понравилось, что Атавалп сформировал отряд из бывшей императорской стражи. По мнению Кунти отряд должен быть смешанным. Так как дело общее, в отряде должны быть воины каньяри. Иначе некоторые командиры Кунти могут подумать, что императорская стража не простила им Кахамарку.
Чушь, сказал Атавалп, предательство каньяри в Кахамарке никто никогда не забудет, но так как дело сейчас у всех, действительно, общее все должны заботиться о его успехе. А смешанный отряд сразу уменьшит шансы на него, потому что смешанным отрядом трудней управлять.
Кунти нахмурился, но согласился послать с Атавалпом своего шпиона. Худого, сутулого юношу Уньо. Пока Атавалп наставлял своих людей, Уньо ел орехи.
- Хочешь? - предложил он Кьяри.
Она благодарно улыбнулась, желая расположить к себе того, на чью помощь рассчитывала в городе.
Подземный ход начинался на террасах. Вход около русла искусственного канала напоминал нору выдры. Внутри было холодно и сыро. По облицованным камнем стенам ползали пауки и мокрицы. Прямой коридор повернул через сто двадцать шагов и превратился в лабиринт с узкими проходами, частыми поворотами, разбросанными на полу тряпьем и черепками от посуды.
Уньо родился в Куско. Он был в храме, когда золото впервые ожило. Как и многие другие, он считал, что ничего прекраснее в своей жизни не видел. Но в отличие от тех, кто желал отдать свою жизнь золоту, его влюбленность в чудо была другой. Не золото возбуждало его воображение, а женщина, его оживившая.
Куньо было шестнадцать лет, столько же, сколько самой Кьяри, когда она впервые поцеловала Нио. Возраст ярких впечатлений и путаных чувств. Одержимый юношеским максимализмом Уньо собирался стать героем, разбогатеть и завести много слуг, а потом предложить Кьяри переехать в свой дом. Сын императорского сборщика налогов, Уньо хорошо все распланировал и на осуществление своего плана собирался потратить десять лет. Веселый и легкомысленный по характеру, он легко и без стеснения рассказывал о своих великих целях и верил, что через десять лет станет другим человеком. Своими рассуждениями ему удалось рассмешить даже Атавалпа, который редко улыбался, после смерти Керука. Впрочем, о себе Уньо говорил в сыром подземелье, на поверхности он доказал, что хорошо знает город. Его описания и рассказ о произошедших в Куско переменах были точными и краткими.
Императорский дворец испанцы превратили в свою крепость. Площадь перед дворцом и раньше была местом суда и казни. Теперь на ней стояли приспособления для пыток, для устрашения были выставлены отрубленные головы мятежников.
Выход из подземелья находился во дворе храма солнца. Раньше здесь держали животных для жертвоприношений. После того как испанцы уничтожили храм и на его камнях начали возводить христианский монастырь, двор был завален мусором и деревянными балками.
Кьяри смотрела на тёмные тучи, плывущие над городом. В просвете между ними показалась луна. Её холодный свет осветил стены нового храма и следы птичьего помета на них.
Послышался шорох, затем звук перекатывающихся под ногами камней, будто кто-то споткнулся, и Кьяри поняла, что их окружили. Атавалп и его воины среагировали немедленно - подняли копья и щиты, выстроились кругом, оттеснили Кьяри в середину. От недостроенных стен, строительных лесов и куч мусора отделились тени. Босые люди с палками не походили на стражников или испанцев. Движения их были дёрганными, лица искажала гримаса злости, не имевшая ничего общего с холодной решительность или боевым азартом воина. Война не была их занятием, больше всего нападавшие походили на крестьян, схватившихся за мотыги, чтобы защитить свои дома. Только рядом нечего было защищать кроме старого разрушенного храма и двух стен нового. Но окружившие отряд Атавалпа люди всё равно вели себя, как перепуганные крестьяне, не имея представления о тактике, они слепо бросались на врага, движимые злостью и ненавистью. Почти сразу двое насадились на копья Атавалпа и Апу, четверых - оглушили ударами щитов по голов. Но там, где падали двое, вырастало четверо, из-за храмовых стен выбегали все новые и новые люди.
- Стойте! Прекратите убийство, - Кьяри никогда не спутала бы этот голос с другим. Темнота сделала Нио похожим на призрак. Духа. Бестелесного и грозного. Который пришел защищать или карать.
- Опустите палки, братья.
- Они еретики!
- Они пришли, чтобы разрушить храм и сжечь город.
Кьяри показалось, что в говорившем она узнала человека, которого видела на площади Чачапояс. Во время проповеди он стоял за спиной Нио, во время самоистязания иступлено хлестал себя плетью, подняв глаза к небу. Все эти люди, которых она поначалу приняла за крестьян, были последователями Нио. Но даже он не смог сразу остановить их. Когда от удара Атавалпа на землю упал ещё один человек, Нио бросился вперёд и встал между сражающимися. В суматохе его ударили по плечу дубинкой. Ударивший ахнул, раскаялся, отступил назад, толкнул кого-то и упал. Тяжело дыша, защитники храма смотрели на своего вождя.
- Не нужно убийств, - сказал Нио. - На улицах Куско пролито достаточно крови.
- Они еретики и преступники против божьих законов, - выплюнул беззубый старик.
- Твой сын тоже еретик, но каждый день ты молишься о спасении его души, - сказал Нио. - Все мы дети божьи и небесный отец прощает ошибки и заблуждения наши. Эти люди пришли сюда не убивать.
- Они враги и проникли в город ночью.
- Предатели! Убийцы!
- Я уверен, эти люди пришли сюда не для того, чтобы убивать, - на короткий миг Нио встретился взглядом с Кьяри.
- Они сражаются на стороне мятежников.
- Но даже среди мятежников есть люди знающие, что такое сочувствие и милосердие. Армия мятежников два дня назад окружила Куско. Мы знаем, что дьявол дал им достаточно силы, чтобы стереть Куско с лица земли.
- Они слуги дьявола!
- Дьявол запутал их, но они такие же дети божьи, как вы. Дьявол обманул их, но не смог убить в них искру божью. Эта искра, милосердия и сострадания не позволяет им начать атаку, в которой погибнут женщины и дети. У многих из вас есть знакомые, друзья, родные в Куско, - Нио повернулся к мужчине в рваной тунике. - Брат Типи, во время чумы я помогал тебе хоронить старшего сына и ухаживать за младшим. Я разделил твою боль потери. И сейчас, я чувствую, что ты боишься за свою жену и детей. Ты не хочешь, чтобы они погибли в этой войне. Я тоже всем сердцем хочу их спасти. И мятежники, которые пробрались в город под покровом ночи, тоже хотят их спасти. Я прав? - Нио повернулся к Кьяри.
- Да. Мы можем вывести из города женщин и детей, до того как начнется битва, - Кьяри положила руку на плечо отца, вынуждая его опустить копье. Его примеру последовали остальные воины.
- Я лучше умру и убью свою жену, чем отдам её еретикам, - топнут ногой молодой человек за спиной Нио.
- Мы все умрем. И нас ждет божий суд, - Нио подошёл к молодому человеку и погладил его по щеке. - Наши грехи будут свидетельствовать против нас. И того, кто мог предотвратить, но не предотвратил убийство, ждут вечные муки в аду.