SilverVolf
ЭЛЕЧКА
Волга! Мать рек русских и т. д. Не буду растекаться… Расскажу, какое вышло приключение на одной из стариц Волги — не то, чтоб стариц, а то ли заливов, то ли еще бог знает чего — каких-то тихих водоемов.
Вечером с дядей Сергеем, усевшись в лодку, мы гребли куда-то, не зная, зачем и куда мы гребем. Я до сих пор уважаю дядю Сергея, хоть он по жизни и старпер. Видимо, родился таким. Но его коллекция, у пацана из Питера, тогдашнего Ленинграда, вызывала изрядный интерес. Болгарские диски! Эх, времена…
Паленый «Парлафон». Во всяком случае, не Апрелевский завод грампластинок, имеющий тоже, кстати, какую-никакую историю.
У жены дяди Сергея, Элеоноры, были какие-то очень серьезные рабочие дела с моей матерью. Они сооружали нечто грандиозное в виде невообразимого количества таблиц — проект, как модно ныне выражаться. Тогда, впрочем, этот термин не был в таком ходу. Работа! И все.
Мой отец, и отец Эли — дядя Сергей, не мудрувствуя лукаво, довольно быстро нашли общий язык. Не думаю, что все ограничивалось пивом и соленой волжской рыбкой. В общем, как водится по законам психологии, мы в конце концов разбились на пары: отец и дядя Сережа терли что-то свое, мать с тетей Норой обсуждали перспективы пес знает чего; мы же с Элей остались вдвоем.
Эля! Чудесная девочка. Она тщательно объясняла мне, как бережно нужно класть на массивный диск пластинку (у дяди Сергея был проигрыватель «Арктур ноль-ноль какой-то», ого!), как обращаться с такой вещью, как тонарм.
В общем, этакая прелюдия к порнографической истории. Заманчиво?
Тетя Нора — пловчиха. Сильнейшая страсть — что не мешало ей заниматься наукой; КМС, а это вам не кот нагадил. Элечку она воспитывала настолько сурово, что дядя Сережа давно махнул рукой на патриархальные воззрения. Слушал пласты. Эля была вынуждена бегать три километра по утрам, заниматься приседаниями, всяческой гимнастикой и прочей мотней, коя не может представлять никакого интереса для ее сверстниц. Что интересно, все эти сумасшедшие занятия физкультонанизмом никоим образом не сказались на ее фигуре. Эля выглядела, как совершенно обычная девочка; ну как вам описать? Кто знает, тот поймет.
Мне было дано полюбоваться Элей, совершенством ее стройного детского тельца. Как же здорово было быть художником Возрожденческих времен (у дяди Сергея была и неплохая подборка всяких там Микеланджело), созерцать красоту, испохабленную ныне то ли идиотами, то ли сволочами журналистами. Тело Эли являлось совершенством. А что осталось теперь? Яндекс и Гугл? Блядь.
Родители, обсуждая свои важные дела, часто оставляли нас вдвоем. Мы с Элей слушали музыку, говорили о книгах, в общем, вели традиционную жизнь отпрысков интеллигентных родителей.
Почему-то после таких разговоров по ночам у меня стали возникать эрекции. Конечно, были они и раньше, но им я как-то не придавал значения. Ну, постоял, и ладно. Да и за все время пребывания в гостях в этом небольшом провинциальном городе особого беспокойства не было. Эрекции начинают мучить парней несколько позже, года через три-четыре после того, как они впервые сталкиваются с этим явлением. Разумеется, сие не было мне в новинку, как я уже говорил, но в этом году я впервые задумался над пришедшей дамой в полупрозрачных одеждах — просто обратил на факт внимание.
Вспомнил, после чего это произошло. Кроме нас с Элей, в гостях были еще две девочки, обе младше Эли. Может быть, это забавно, может нет, — напитанный лекциями дяди Сергея об античной скульптуре (его слова были подкреплены иллюстрациями), я, лежа на боку, созерцал. Древние греки и римляне не знали такого похабства, как трусы. Подруги Эли, конечно, не тешили свои умишки подобными измышлениями — они просто наслаждались.
Мы купались, и Эля, конечно, показала стиль. Когда мы вышли на берег, я украдкой посмотрел на тельца́. Украдкой, потому что чего-то стеснялся. Как же глубоко сидят в нас эти маразматические комплексы! Нам прививают их с рождения!
Трусочки девочек были настолько тонки, что почти не скрывали очертания игрушечных тел. Три грации!
Это зрелище глубоко запало в мою испохабленную впоследствии душу.
Время шло; июнь кончился, быстро пролетел июль. Была уже середина августа, солнце заходило раньше, луна поднималась выше. Тепло не уходило; это времяпрепровождение с восьмилетней дочерью дяди Сергея и тети Элеоноры осталось в моей памяти, словно праздник.
Разумеется, Эля очень любила плавать и делала это замечательно; мне было попросту не угнаться за ней! Мужское самолюбие было уязвлено в сердце. Оставалось только смириться. Многие пацаны на моем месте возненавидели б подружку, но мне хватало великодушия. Не то, чтоб я любил ее, нет, не буду вам лапшу вешать на уши, но — но к Эле я относился не сказать, что нежно, но по-дружески.