Тут-то я и сложил дважды-два-четыре, и понял то, что́ до сих пор ускользало от моего сознания. Я видел это только краем глаза; иной раз, идя на кухню или в туалет, замечал (но не думал об этом всерьез), как Эля занимается чем-то, наверно, неподобающим с точки зрения взрослых. То большие мягкие игрушки, не очень-то соответствующие ее возрасту, то попросту интерес к маленьким подушкам, валикам дивана и подобным аксессуарам периферийной интеллигенции. Да она просто спускала, вот так, по-малолетнему.
Маленькая развратница! Спортсменка!
Я немного приподнял бедрышки девочки над своими. Немножко поводил головкой по мокрым мягоньким губенышкам. Затем, нашарив наощупь крохотное скользкое отверстие девчонки, начал медленно в него проникать. Элечка повизжала для начала чуток, но в конце концов смирилась с участью.
Наконец-то я был в девочке. Пенис полностью вошел в детскую вульвенку.
Малолетке было не то что б не в кайф, но пока непонятно. Пресекая никчемные вопросы, надавил на попу, прижав в очередной раз ее тело к своему.
Эля, хоть и хотела сношаться, делать этого еще не умела. Да ведь и я тоже.
Неумение совершать половой акт было компенсировано теснотой. Я не выдержал и излил семя в ребенка.
— Элька! Ты согрелась?
Солнце скрылось за верхушками елей. Пора было возвращаться к родителям.