Тысячник завопил раненным зверем. Его отчаянный, наполненный безумием, рев пробрал до глубин души. Козлоногие тоже испугались, отступив от него на несколько шагов. Только это замешательство было недолгим. Это был призыв всем врагам, окружившим Гефистокла, нападать на него всем скопом сразу. Как только обе стороны кинулись друг на друга с желанием разорвать в клочья, мы побежали в воротам. К несчастью, наш план накрылся мохнатой мочалкой в самом начале. Мы совсем забыли о том, что стены Родиса, как и его защитники, в большинстве своем давно пали. Нам летели на встречу сатиры, которые так же желали разорвать неугомонного спартанца. Сами того не подозревая, мы загнали себя в ловушку. Вашу мать, уроды!
Рука сама выставилась вперед. Ближайший сатир на всем ходу насадился на лезвие моего меча, а спустя секунду полностью обмяк на нем. Козлоногие, не ожидавшие на своем пути других людей, кроме Гефистокла, сначала остановились, не понимая, что происходит. От нас несло «своими», но мы были людьми. Чудовища быстро раскусили нашу маскировку, поэтому с удовольствием, закинув язык в предвкушении на плечо, побежали в нашу сторону с утроенным рвением. Луна успела выпустит пару стрел, а после перешла в ближний бой. Ее прикрывал Рейнхард, который размашистыми ударами отгонял от рыжули похотливые козлиные морды.
Мне же было повезло меньше. На меня сразу прыгнуло несколько тварей. Я уклонялся до хруста в суставах и позвоночнике от их нападок, стараясь выждать момент для атаки. Мы не были подготовленными бойцами. Всего лишь обычные люди из другого реального мира, которые хотели спокойно поиграть в интересную игру. Не мудрено, что буквально через пару минут нас начали теснить. Повреждения получались одно за другим, а полоска ОЖ, которая и так не могла похвастаться целостностью, на всех порах неслась к нулю. Если бы не «каменная броня», которую я успел применить, пока сатиры были в раздумьях, меня бы давно завалили. Только вот ОМ тоже не бесконечно. Рейнхард получил критическую рану в руку, из-за чего ему стало в разы сложнее сражаться булавой. Луна, имевшая нож, полностью перешла в защиту и уклонения, не в силах что-либо сделать.
Противников было слишком много. Лунафрейя, не успевающая реагировать на все атаки разом, получила сразу несколько ран. Рейн из последних сил закрывал ее своим массивным телом, чуть ли не в рукопашную разбираясь с чудовищами. В одну такую борьбу ему сильно досталось по голове, из-за чего левую сторону его лица начало заливать кровью. В припадке ярости он умудрился оторвать руку одному из своих обидчиков, а после зарезать трофейным оружием еще троих сатиров. Только вот этого все равно было мало. Их сейчас убьют. Разорвут. Сожрут. Надругаются над их останками. Меня будет ждать та же участь…
Копье пробило мне ногу, повредив голень. Обломок меча с безудержной яростью всадился ответом в козлиную морду, убивая сатира на месте. Полоска ОЖ была на пятнадцати единицах. Я получил дебаф замедления скорости передвижения, вдобавок не мог двигаться, потому что копье пригвоздило меня к земле. Передо мной был еще с десяток козлоногих тварей, которые посмеивались на своем языке, предвкушая трапезу человечиной. Рейна и Луну так же окружили со всех сторон. Мы не выберемся отсюда. Здесь, в воротах Родиса, будет наша могила…
НЕТ! Я не хочу умирать! Выжить! Выжить! Выжить, чтоб тебя, мудила!
Сатиры радостно бросились на меня, размахивая оружием из человеческих костей и кожи. Я, превозмогая боль, попытался уклониться или хотя бы ответить кулаком по козлиной роже в последний раз в своей жизни, но все было бесполезно. За монстром, который был ко мне ближе всего, я видел очертания фигуры госпожи Смерти. Она была классической дамой, с белоснежной косой в руках, в черном, потрепанном временем, балахоне. Ее изъеденные червями пустые глазницы, зазывали мою душу в бесплотные бесконечные чертоги небытия. Топор засиял над моей головой в бликах пылающих кровавых небес. Будьте прокляты, чертовы толстосумы со своими радужными повестками!
— Мне противная твоя слабость, — неожиданно для меня все окружение остановилось, покрывшись мраком иссиня-черных теней. Сатиры, ворота, Родис, мои соратники, словно погрузились во тьму моего беспамятства. Я знал, кто и что скрывается в них, но было ощущение, будто я не помню их образов. — Как же низко я пал.
В голове разразился низкий бас, сетующий на свою плачевную ситуацию. Разум, словно накрыла пелена из вязкой жирной пленки, которая заполняла собой все свободное пространство между извилин. Двигаться мне было не позволено. Я мог лишь беспомощно созерцать топор перед своим носом, который остановился в паре дюймов от моего лица. Что происходит⁈ Кто это говорит⁈ Внезапно мое нутро свело от боли. Без малого у меня было ощущение, будто меня пытаются разорвать изнутри. В голове вновь послышался голос неизвестного.
— Если ты, ничтожество, умрешь здесь, — меня не покидало знакомое ощущение того, будто внутри меня елозят склизкие мясные щупальца. Такие же, которые досаждали в кошмарах Аргироса. Только не говорите… — То у меня никогда не получиться ощутить вкус свободы вне этой проклятой клети. Я одолжу тебе свою силу, ради собственного выживания.
— Кто ты⁈ — Кажется я догадываюсь о личности своего гостя, и это мне трындец как не нравится! — Прочь из моей головы! Вернись туда откуда выполз!
— МОЛЧАТЬ! — Мозг испытал такое колоссальное давление из вне, что у меня со всех щелей пошла кровь. Было чувство того, что мою голову сейчас нахрен раздавят, превратив в кровавое месиво. — Делай как велено или я вовсе вымещу твою бесполезную душу из твоего тела, заняв твое место!
Перед глазами появилась рамка, содержащая в себе информацию. На ней показались очертания знакомой иконки артефакта. Так и думал, что эта хрень не простой фонарик. Даже не знаю теперь радоваться или горевать тому, в какую глубочайшую задницу я попал. С другой стороны, у меня появился шанс не отбросить копыта в этом богом забытом месте. Мне прямо везет…
«Печать Абиссала».
Требования — «Искреннее желание» (выжить) — соблюдено.
Уникальная способность 1 — активирована.
Дебаф — неконтролируемая ярость.
«Дар Талахиносца» — + 10 ко всем характеристикам, + 100 к ОЖ, + 100 к ОМ.
— Этого хватит, чтобы сбежать отсюда, — голос гребанного спрута затихал, но извилины до сих пор содрогались под напором холодящих мурашек из-за его телепатического тлетворного влияния. — Действуй, бесполезное человеческое отродье. Не разочаруй меня.
STEROID SOUND STRONGEST.
Мышцы забурлили, наливаясь разгоряченной кровью. Восприятие обострилось. Зрение стало настолько острым, что я мог сосчитать количество волос в клочке шкуры сатира, замахнувшегося топором в мою голову. Каждой клеткой тела я чувствовал, как перестраиваются, уплотняются и растягиваются мышечные волокна, наполняя меня нечеловеческой силой. Злоба пробудилась во мне. Ярость пылала. Ненависть застила глаза. Кровь. Я хочу крови. Я желаю убить их всех!
Время вернуло свой ход. Топор, который летел в меня стал таким медленным, что я без труда перехватил его своими зубами. Хлипкая конструкция треснула под моей челюстью, а незадачливый козел внезапно для себя решился куска плоти в грудине. Теперь он был не только безмозглым, но и бессердечным уродом. Все чудовища, бывшие рядом со мной застыли в ужасе от увиденной картины. Я и сам встал в ступоре. Душой я понимал, что надо бежать отсюда. Но вот сердце и разум желали иного. Они, словно вопили, наслаждаясь желанной свободой. Руки и ноги сводила судорога от жажды разрывать плоть козлоногих. Рык, рвущийся из недр моих легких, покинул мою глотку. Это был не мой голос. Это был вой того нечто, которое даровало мне подобную мощь. Убить. Убить! Убить их всех!!!
Очередное исчадие пало от моих рук в мгновение ока, решившись головы, которую я с хрустом и чавканьем вырвал из его тела. Монстры кинулись на меня, желая наказать за дерзость, только вот мое тело под бафом было намного шустрее. Сатиры умирали один за другим, уничтожаясь моей непомерной мощью. Их конечности разлетались, словно конфетти, а некоторые из них оказывались внутри других чудовищ. Я с упоением превращал городские ворота в кровавую баню. Хруст, блеяние отчаяния и темная кровь встали у меня в глазах недвижимым покрывалом, которое я не желал срывать. Мне хотелось больше их страданий. Я желал наполниться их сущностью до предела. Во мне клокотал голод Талахиносца, которому дали толику свободы. Желание выжить в этом дерьме полностью способствовало данному делу. Мне не хотелось останавливаться…