Нина Петровна, их бухгалтер, видя, как в столовой он всех женщин до сорока лет глазами обшаривает, качала головой.
— Доведут тебя, Олег, бабы до несчастья. Угомониться не можешь, словно там у тебя между ног пламя полыхает и залить нечем.
И вот накаркала, ведьма старая.
В этот день все как-то не ладилось. Шел дождь, и он решил ехать на метро. Двери вагона закрылись прямо перед носом. Пришлось ждать следующей электрички. Вошел. Ему бы сесть на любое свободное место, а его почему-то понесло в дальний конец вагона, где на трехместном сиденье расположилась блондинка с огромным старомодным чемоданом, обвязанным толстой бечевкой. На блондинке была черная гладкая юбка и белая кофта. Так одевалась его первая любовь в десятом классе, и с тех пор он к этому сочетанию неравнодушен. Глаза стального цвета смотрели твердо — ни тени робости. Олега всегда тянуло к таким спокойным и уверенным в себе женщинам.
Он сел рядом и начал молоть разную чепуху о погоде, тяготах жизни, новом кинофильме. Девица отвечала односложно, не всегда впопад, занятая своими мыслями. Но не молчала же! Олег уже не помнил, как разговор перешел на медицину и экстрасенсов. Пользуясь случаем, Олег взял её за кисть, обещая по пульсу поставить диагноз и определить силу её биополя.
Руку она не отняла и впервые с интересом посмотрела на него. Сказала:
— Вы не так пульс слушаете. Я операционная сестра и знаю, как это делается. — И сама его руку перехватила. У Олега от её нежного прикосновения дрожь по телу пробежала. Электрическая женщина! Дурак последний буду, если упущу. Ведь явно клюнула, и сама меня поощряет.
Он начал лихорадочно придумывать, как набиться в попутчики, но тут она сказала:
— Вы не могли бы, если есть свободное время, меня проводить, а то мне с тяжелым чемоданом от метро ещё метров триста тащиться. — И он, идиот, согласился, сам голову в петлю засунул.
Когда доехали до её остановки, Олег схватил чемодан и чуть не ахнул: камней туда она, что ли, понапихала? Но делать нечего — потащил. Пока до дома её добрались, он весь взмок. Возле её подъезда три старые бабки сидели. Хотел он мимо проскочить, да Нина сама остановилась, поздоровалась и разговор никчемный завела словно нарочно, чтобы его эти сплетницы повнимательнее рассмотрели и запомнили.
— Это, — говорит, — мой дальний родственник проездом из Сибири. В гостинице мест нет, и он остановится у меня, а завтра уедет. — Бабки понимающе усмехнулись, дескать, все ясно, сами молодыми были. Похоже, не первого родственника Нинка к себе ведет, да ему-то что за дело? Не жениться же он собрался. На лифте поднялись, а у него уже легенда для жены придумалась: скажет, что шефу на дачу кое-что перевозили, задержался, остался переночевать, а позвонить из-за города возможности не было.
Зашли в квартиру, а там всего одна маленькая комната, да и мебели немного — диван, торшер, столик журнальный, полки с книгами, сервант. Все как у людей. Картина над диваном привлекла его внимание: обнаженная женщина с длинными, распущенными по плечам волосами, изогнувшись в поясе, откинулась назад и, запрокинув лицо, жадно вдыхает аромат розы, которую протягивает ей мужчина, изображенный в правом верхнем углу.
Художник был явно оригиналом: тело женщины он написал со знанием натуры, до мельчайших деталей. Голова и руки мужчины были нарисованы без особого вдохновения. Поразил колорит картины: девушка была розовая, а мужские голова и руки, протягивающие черную розу, — зеленые. Может быть, именно благодаря этим странностям все изображенное на картине словно излучало сексуальность. И хотя черты лица женщины были нечеткими, Олег был уверен: позировала его новая знакомая.
Заметив его интерес, хозяйка пояснила:
— Рисовал один мой знакомый. Нравится? — Он кивнул. Она усмехнулась: — Раньше мне тоже нравилось. — Его поразил тон, каким было сказано, — озлобленный, жесткий. Но какое ему дело до всего этого? Поставит ещё одну галочку в своем победном списке и завтра навсегда исчезнет отсюда. По дороге он уже успел наврать новой знакомой, что работает на секретном предприятии, не женат и зовут его Михаилом. Он так всем девкам представлялся — пусть потом разыскивают.
А хозяйка времени не теряла: пожарила яичницу, поставила на стол огурцы и редиску, из холодильника достала бутылку сухого вина. Не очень изысканно, да ведь и гость нежданный. На всякий случай, соблюдая приличия, пообещал женщине в следующий раз организовать ужин за свой счет. Хозяйка его слова выслушала равнодушно, словно понимая, что следующего раза не будет.
Отправив Олега на кухню порезать хлеб и откупорить бутылку с вином, Нина переоделась в легкий, просвечивающийся халатик, а черная юбка с белой кофтой, ещё более его возбуждая, были аккуратно сложены на табуретке.
Олег знал, что во время ужина с дамой главное болтать не умолкая, чтобы прошли скованность и напряжение, и ни в коем случае нельзя давать женщине скучать. Самое сложное — приступить к вопросу о переходе в постель. Но в этот вечер все получалось без усилий с его стороны — женщина сама проявляла активность, подталкивая гостя к греховной близости. Лишь однажды он заметил в её глазах колебание: когда предложил потанцевать. Но через какое-то мгновение она уже включила магнитофон. Подогретый вином и предчувствием близости с женщиной, Олег крутился вьюном, а дама танцевала без страсти, легко и непринужденно. Танцуя, он при каждом удобном случае старался прижаться к партнерше, но эти жаркие прикосновения, все более его распаляя, не вызывали ответной реакции.
Обидно, ну прямо кукла бесчувственная! И зачем тогда домой затащила?
Музыка замолкла, и женщина склонилась перед магнитофоном, меняя кассету. Упускать такой момент было глупо. Олег обхватил её сзади, захватив ладонями груди, прижал к себе и начал целовать в шею. В первое мгновение женщина инстинктивно дернулась, как бы намереваясь вырваться, но тут же, словно заставив себя смириться, покорно расслабилась, позволив его рукам жадно обшаривать её тело. Распаленный, он подхватил её и поднес к дивану.
— Подожди, мне надо принять душ! — Тон был неприятно властным и не допускал возражений. Олег подчинился, поставив её на ноги. Желая смягчить свою резкость, Нина ласково провела ладонью по его щеке: — Потерпи немного, дорогой, никуда я от тебя не денусь! Раздевайся пока и ложись!
Ну что же, подождать немного можно. Не нравится мне только эта деловитость и холодность. Не похоже, что женщина пылает ко мне страстью, но зачем-то она меня сюда все-таки затащила? Не из-за денег же, которых у меня сроду не было. Ну да теперь все равно: вбой я уже ввязался, а завтра меня здесь не будет.
Свет погас, и обнаженное тело женщины, тускло освещаемое уличным фонарем, бесшумно скользнуло к нему под одеяло…
Когда первая волна бурных ласк утихла, Олег, с удовлетворением откинувшись на подушки, подумал, что не зря все это затеял.
Наполненный отзвучавшей симфонией близости, он даже сразу не понял, о чем она его просит. Какое мне дело до её чемодана? И почему от него надо скорее избавиться?
Но постепенно тревожная мысль о том, что он вляпался в какую-то грязную историю, заползла ему в сознание.
— А что там, в чемодане?
— Тебе что за дело? Когда женщина просит, мужчина не должен отказывать.
Она гибко поднялась, подошла к столу, налила остатки вина в бокалы и вернулась к дивану. Темнота скрывала черты её лица, но грудь, живот и стройные ноги довольно четко просматривались в полутьме, и он вновь почувствовал острое желание. Они чокнулись. Кисловатое вино смягчило сухость во рту, Олег вновь был готов к любовным играм.
На этот раз их ласки были более длительными. В какой-то момент любовной схватки она оказалась сверху, и он убедился в своей правоте: на картине была изображена именноНина. Но что за мрачный символ заключен в ней? Почему картина эта тревожит его, не дает покоя? Но нежная кожа и тепло лежащей с ним женщины отвлекали от тяжких мыслей.