— Как там мой дурак?
— А почему дурак?
— Да потому, что сам ко мне ненасытных самцов посылает. За последний год ты четвертый гость будешь.
Вот оно что! А я-то думал! — Пастух прикинул и понял, кто мог побывать здесь до него. — Говорил же этому Балабону: не умеешь передергивать, не садись играть в карты. Проиграл, видимо, жену в очко. Ну, а мне Надьку подставил в знак благодарности за то, что защищал его в зоне от беспредела. Хотя все, может быть, ещё проще: дурак — он везде дурак. С его глупостью и доверчивостью Балабон мог давать адрес жены просто так, лишь бы заслужить к себе хорошее отношение товарищей по несчастью. Как бы то ни было, но Пастух тогда взревновал. Уж не влюбился ли он с голодухи? И не остаться ли ему здесь навсегда?
Но через три дня он все же уехал в Москву. Весь год он, удивляясь себе, помнил о жене Балабона. Ивот сейчас, когда надо было идти в бега, он выбрал именно этот город на Волге: надо же, как эта баба запала ему в душу!
Поезд подошел к перрону. Пастух прошествовал к выходу. Заспанная и помятая молодуха вышла из купе, где храпел её избранник, чтобы открыть дверь для выходящих на этой крупной станции. Проходя мимо, Пастух ей подмигнул, но она хмуро отвела глаза. Подкачал, видно, Сеня! Небось уснул с перепоя быстро или ещё того хуже: не смог себя по-мужски проявить. Вот баба и недовольна осталась. Жалеет, наверное, что не меня с собой оставила. Ну ничего, я свое уже сегодня наверстаю.
С этой приятной мыслью он соскочил с подножки и пошел к выходу в город, опасливо оглядываясь, нет ли поблизости сотрудников милиции, которые могут опознать его по ориентировке. А то, что его уже ищут, онне сомневался, особенно не надеясь на воровскую солидарность своих сообщников. Наверняка их уже взяли, и они раскололись.
Пастух не знал, что трое из них как раз в этот момент были окружены в старом купеческом доме и что скоро некому будет давать против него показания. На вокзальной площади он сел в такси. Благодаря украденным у лоха почти трем лимонам, он мог позволить себе немного пошиковать.
Интересно, конечно, было бы посмотреть скандал, когда этот Сеня, обнаружив пропажу, предъявит претензии проводнице, а может быть, и её напарнице. А что ещё смешнее, наедет на того дядьку из крайнего купе, любителя выпить в случайной компании. Но смешнее всего, что молодуха и удовольствия не получила, а её в краже денег обвинят. Мысль о женщине, отдавшей предпочтение другому, показалась Пастуху настолько забавной, что он злорадно хохотнул, но, заметив пристальный взгляд водителя, сделал вид, что поперхнулся и закашлялся.
Проявив на всякий случай осторожность, доехал не до Надькиного дома, а остановил машину в самом начале улицы. Расплатившись с шофером, сделал вид, что идет в противоположную от нужного ему дома сторону, и лишь когда такси исчезло за поворотом, направился по нужному адресу. Он хотел застать женщину до ухода на работу.
И это хорошо, что он поспешил, так как столкнулся с Надькой прямо возле подъезда дома. Он обрадованно схватил её за локоть.
— Ты куда так рано? Твой ткацкий станок не убежит, а я вот могу и исчезнуть.
Но женщина не приняла его шутливого тона, хотя сразу узнала.
— А, старый знакомый пожаловал. Ну что же, пойдем, проводи меня до автобуса. Тут недалеко.
— А в чем, собственно, дело? Ты что, не можешь позвонить на работу и отпроситься?
— Да, не могу и не хочу. Очень прошу, давай отойдем отсюда, а то муж сейчас может выйти. Еще увидит меня с тобой. Скандала не оберешься. Он у меня строгий, баловаться не дает.
— Балабон, что ли, вернулся?
— Да нет больше Степана. Сообщили вскоре после твоего отъезда, что повесился он там в зоне. Обидели его сильно, вот и повесился. — Женщина горестно вздохнула.
Значит, без меня его защитить было некому. Небось опять, дурак, сел за карты, удачу дразнить. Ну и доигрался, — подумал Пастух. Он уже без внимания слушал рассказ женщины, что, узнав о смерти мужа, она решила связать свою судьбу с мастером цеха, где когда-то работал Степан. Тот часто захаживал к ней после осуждения своего сменщика за хулиганство. А три месяца назад овдовел, вот они и расписались.
Подошел автобус, и Надежда, на какое-то мгновение вспомнив дни и ночи безудержной страсти, испытанной с этим человеком, заговорщицки ему улыбнулась и дотронулась до руки, как бы говоря: Не обижайся. Этот прощальный жест несколько утешил Пастуха, напомнив ему, что тогда, год назад, он был на высоте и женщина не забыла его мужских подвигов. Но все же он остался у разбитого корыта, ему даже негде было ночевать сегодня, не то что скрыться и переждать несколько дней. Конечно, можно было бы у вокзала или гостиницы найти проститутку, заплатить ей за ночь и по крайней мере на несколько часов иметь крышу над головой. Но беда в том, что все эти шлюхи с их притонами состоят на учете в милиции, и того гляди менты нагрянут с проверкой и заметут его по собственной же глупости.
Нет, лучше всего ближе к вечеру завалиться в ресторан, там среди публики подобрать себе телку из порядочных, попавших туда на какой-нибудь юбилей или день рождения. На приезжего командированного, да ещё разведенного хорошо клюют незанятые женщины. И ночлег на несколько дней обеспечен, и такая крыша будет достаточно надежна. Можно прокантоваться так с недельку, а там видно будет.
Беспокоила только мысль, что двух с половиной миллионов надолго не хватит и придется идти на новое дело. Но это потом, а сейчас задача номер один — найти надежное укрытие. Из всех вариантов он выбрал ресторанное знакомство и, чтобы убить время до вечера, направился в ближайший видеосалон, где в темноте зала можно было и всласть выспаться.
Все четверо сообщников Пастуха в это время были уже мертвы. Ему же фартило все последние дни. Повезло и на этот раз. Войдя в ресторан, Пастух начал осматриваться по сторонам в поисках свободного места и тут… Как говорится, на ловца и зверь бежит. От столика в углу ему приветственно махал сразу обеими руками Илюшка Дудин, с которым когда-то вместе они в зоне парились. Так, шантрапа мелкая, за наезд со смертельным исходом в колонию попал. Но старался себя бывалым показать, к лидерам ближе держался, больше, чем другие, блатными повадками и словечками сорил. Все намекал, что хотя и сидит за наезд, но и за ним кое-какие дела водятся. Все, конечно, понимали, что завирает, и всерьез его не воспринимали. Так Илья Дудин на побегушках весь срок и отбыл.
И вот на тебе, в первый же вечер в этом городе Пастух так удачно на него наткнулся. Дудин был с приятелем. У того дочь родилась, и он пригласил своего сменщика, чтобы угостить. Как-никак, а тот за него три дня подряд отпахал, пока он в родильном доме дежурил. Сидели скромно. А тут как раз Пастух и зашел. Дудин прямо-таки зашелся от радости. Кинулся к нему с почтением, подвел к столику, усадил, заказал ещё бутылку водки и закуску для нового гостя. И гордо поглядывал в зал, дескать, все видят, с кем он, Дудин, дружбу водит. Словно в этом зале все знали, что Осипов — знаменитый уголовник и в авторитетах ходит.
Возбужденный встречей, Дудин лебезил перед Пастухом и испуганно осекся, когда чуть сдуру не ляпнул, что вместе в зоне баланду хлебали. Осипов вовремя сумел разговор повернуть и как бы невзначай дал понять, что с Дудиным в отпуске время проводили. Боясь ошибиться, не сказал, на юге или в местном доме отдыха. Кто знает, может, этот Дудин дальше своей области не выезжал.
Но Дудин, демонстрируя понятливость, сразу подхватил мысль и начал расписывать, как вместе с Толиком был на юге и как весело с девочками Люсей и Таней время проводили. Когда Дудин его Толиком назвал, Пастух слегка поморщился, но опять сменил тему разговора. Кто знает, куда заведет Дудина его воображение. А Дудин, не замечая пренебрежения Осипова, продолжал пускать пыль в глаза, хотел даже ещё заказ сделать, благо не за его счет гуляли. Но Осипов остановил его, сказав, что приехал в командировку и ему ещё надо устроиться в гостинице. Как он и рассчитывал, Дудин сам и вылез с предложением остановиться у него, благо жена и дочь летом живут в пригороде у тещи. Осипов как бы нехотя согласился. Так удачно был решен вопрос с жильем.