Туз держал в тумбочке возле кровати пузырек с заветными таблетками: не менять же на закате жизни благополучную во всех отношениях жизнь на вонючую камеру. Но это — на всякий случай. Он ещё поборется. И за свое высокодоходное место в жизни, и за возвращение прежних отношений с женой. Вот дуреха. Ведь знает же, что хотел тот шулер её надуть с браслетом и бросить, улетев в неведомые края. Ан нет! Все ещё переживает. Кто бы мог подумать, что женщина с таким богатым опытом отношений с мужиками вдруг на старости лет так влюбится?
Отбросив лирику, Туз вновь вернулся к прозаическим заботам. Он знал через свои связи, кого из конкурентов надо будет убрать. Главным образом — с помощью взрывника. До возвращения его из отпуска нелишне было бы ликвидировать кое-кого из своих ребят, которые слишком много знали и потому были опасны. В первую очередь Коляна. Туз симпатизировал этому парню, но телевизионного мастера убрал именно он, да и в устранении свидетеля в дачном поселке принимал участие. Если бы сыщики не подобрались так близко! Правда, Колян находился сейчас в больнице. Но разве это препятствие для отчаянных хлопцев Туза?
Колян попал в больницу накануне того дня, когда должен был выполнить ответственное поручение Анатолия. Подробностей тот не говорил, но обмолвился, что речь пойдет о драгоценностях и доверить их он может только такому проверенному человеку, как Колян. При этом Анатолий намекнул, что хотя Колян пойдет на дело с ещё одним верным человеком, но вернется один. Это Коляну совсем не понравилось: брать на душу новый грех, ещё не очистившись от старых, ему было совсем ни к чему.
Шел он к себе домой в невеселом настроении. Задумался да поскользнулся о банановую кожуру. Грохнулся об асфальт и с переломом ноги угодил в больницу.
Придя в себя уже на койке в чистой палате, Колян, поразмыслив, осознал, что случившееся с ним — к счастью: ему теперь не надо было идти на мокрое дело. А уж когда он прослышал об исчезновении чемоданчика и гибели ребят, его прятавших, совсем уверовал в свое везение. Теперь он часто вспоминал облик святого, которому поставил свечку, моля о спасении. Может быть, и правда это избавление от нового преступления — для него последний шанс, ниспосланный свыше?
Как бы то ни было, но Колян решил окончательно завязать и смотаться из столицы подальше, туда, где нет ни братвы, ни лохов. Тем более что имелся у него такой вариант: он вспомнил о нем только сейчас здесь, в больнице.
Был у него в армии дружбан Васька. Крепкий хлопец: никогда никаким спортом не занимался, а сила в его худощавом теле была огромная. Когда на первом году службы их послали на сельские работы, Васька один накалывал на вилы огромную копну и легко забрасывал её на самый верх стога. Другим хлопцам удавалось это сделать, лишь захватив копну вилами с нескольких сторон втроем, и то с натугой. Однажды здоровяк Лешка, хвастающий, что он дзюдоист-разрядник, решил как бы в шутку повалить Ваську, захватив его сзади за плечи. Так тот почти без усилий освободился от захвата и отбросил приятеля в пространство между койками да ещё сказал поверженному противнику:
— Скажи спасибо, что по-хорошему с тобой обошелся.
Колян тогда с трудом погасил конфликт: они втроем, держась вместе, составляли силу, и их опасались не только свои же салабоны-одногодки, но и деды.
Вот этот немногословный Василий, доверяя только Коляну, рассказывал иногда о своем родном Алтае. От него Колян узнал, что недалеко от знаменитого Телецкого озера есть тихая деревушка, где прекрасная рыбная ловля, много красивых девчат, а хлопцев не хватает: не все возвращаются после службы в армии…
Все эти рассказы Колян слушал не особенно внимательно, он связывал свое будущее с жизнью в городе. Расставаясь, Василий дал адрес.
— Приезжай к нам, Николай. Сеструха у меня подросла. Девка красивая и работящая. Женишься. Не понравится — другую подберем. Жаль с тобой расставаться. С одним тобой жалко. Я — человек мирный. Мне эта служба была ни к чему. Долг свой перед Родиной выполнил, и теперь никуда я из своей деревни не уеду. Так приезжай, если надумаешь.
Колян тогда пообещал при случае в отпуск сгонять к другу на Алтай. Да и забыл со временем. Авот теперь вспомнил. Очень остро Колян ощущал желание смотаться отсюда куда-нибудь подальше. Ну, может быть, не навсегда, а так, на год-два — не больше. Пока все не утихнет.
Так он часто размышлял, валяясь на больничной койке, сидя в очередях на процедуры, у кабинетов врачей. Вот подлечусь, сниму гипс и мотану.
Но жизнь внесла свои коррективы.
В тот день все началось как обычно: утренний обход и очередные предписания врачей. Позавтракав, он принял таблетки и поковылял на костылях на нижний этаж к процедурному кабинету. Перед ним оставалось всего два человека, когда подошел Володька — товарищ по несчастью из их палаты.
— Ты, земеля, тут прохлаждаешься, ожидая, пока иголку в задницу воткнут, а там тебя двое корешей ожидают. Парни в фирме́ и на тачке импортной — сам из окна видел. Еще подумал, к кому это такие гости знатные. А они аккурат в нашу палату подвалили и тебя спрашивают.
Колян дальше слушать не стал. Сердце заныло в предчувствии беды. Если не ликвидировать приехали, то на новое дело звать. Но какой я сейчас работник? Скорее всего увезут якобы для продолжения высококачественного лечения и уберут. Он проковылял к окну и осторожно взглянул вниз: машина была ему знакома…
План созрел мгновенно. Он добрался до лифта и спустился вниз. Выйдя через дверь приемного отделения, расположенную сбоку здания, скрываясь за высокими кустами, пробрался к дырке в ограде, через которую ходячие больные бегали за водкой в магазин. Оказавшись на улице, стал у края тротуара и поднял руку. Он был в спортивном костюме, загипсованная нога не привлекала особого внимания. Почти сразу он поймал попутного частника. Через полчаса подъехали к дому Коляна. Частник немного поморщился, когда услышал, что надо за деньгами подняться в квартиру на втором этаже. К счастью, пенсионерка-мать оказалась дома, и он расплатился с водителем. Затем достал из шкафа три сберкнижки, паспорт и, накинув на себя куртку, засунул в рюкзак кое-какие вещи. Перед тем как покинуть дом, хотел подойти к матери и обнять её. Но не решился: мать мог напугать этот необычный для него знак внимания. И он боком, опираясь на костыли, спустился вниз по лестнице, вышел на улицу. Он оглянулся на дом, словно раздумывая, не вернуться ли ему. И, отрезая себе путь к отступлению, решительно заковылял на соседнюю улицу в сбербанк.
Ему повезло: без осложнений сняв деньги со счетов банка, он легко купил билет до Барнаула и вечером того же дня уже ехал в поезде. Через несколько дней он будет в далекой алтайской деревне, где его никто и не подумает искать. С каждым километром он был все дальше от красивой городской жизни, братков и дешевых продажных девок.
Везет, ох как мне везет в последние дни! — с суеверным восторгом думал он. — Ибанановая кожура под ногу вовремя подсунулась, и Володька в удачный момент о незваных гостях сообщил. И частник, и мать дома оказалась. И с билетом не было трудностей. А главное — где укрыться. Нет, все-таки не зря я тогда святого Николая-угодника просил о спасении, свечку ставил…
И Колян, убедившись, что соседи по купе на него не смотрят, отвернувшись к стенке, украдкой перекрестился.
И долго мне будет такая удача сопутствовать? — задал он сам себе вопрос. В глубинедуши он знал, что если его мольбы и были услышаны на небесах, то высшие силы будут охранять его лишь до первого нового преступления. И, лежа в уютном купе, он зарекался больше не искушать судьбу.
По случайному стечению обстоятельств именно в день бегства Коляна вернулся в Москву Виктор Артемьев, которого Туз знал под кличкой Пиротехник. Он был мрачен. Надежда, что плавание на красавце теплоходепо великой русской реке его развеет и заставит забыть тревоги последних месяцев, не оправдалась. Надо же. Впервые за многие годы у него были деньги и он мог себе позволить многое: и дорогую путевку на престижный рейс до Астрахани, и рестораны, и женщин… В радостном предвкушении, что наконец-то сбывается то, о чем он мечтал последние годы, поднимался Артемьев на борт теплохода.