МУЖЧИНА (с вопросом). Но это так похоже на прощание!
ХОЗЯЙКА. Вы говорите так, словно ни единого раза не разговаривали по душам!
МУЖЧИНА. Ну что вы, но как-то не о… неприятных вещах.
ХОЗЯЙКА. Вы встречались только ради удовольствий.
МУЖЧИНА. Да. И к тому же мы оба знали, что это ни к чему не приведет. В мои годы. Так что по большей части все скользило по поверхности…
ХОЗЯЙКА (улыбаясь). И все же наступает момент…
МУЖЧИНА. Как ни странно — да…
ХОЗЯЙКА. Когда требуется усилие, чтобы держаться безразлично…
МУЖЧИНА. Да, какое-то противоречие.
ХОЗЯЙКА. Сочувствовать и в то же время — не сочувствовать.
МУЖЧИНА. И никакого выхода. Как если б рыба влюбилась в солнце, стоит ей выскочить из воды, и она не может дышать!.. Так что, пожалуй, на самом деле во всем этом ничего особого и нет.
Пауза.
ХОЗЯЙКА (свертывая развернутый им свитер). Но у вас не всегда такой вид, а?
МУЖЧИНА. Какой «такой»?
ХОЗЯЙКА. Что вам больно.
МУЖЧИНА. Полагаю, я все еще не в силах понять, что она для меня значит. Смерть никогда не вызывала у меня подобного чувства. Даже собственных отца и матери… Смерть неизменно вызывала неприятное, еле заметное ощущение облегчения, отпавшей обязанности. Но с ней — я чувствую, меня словно затягивает и душит.
ХОЗЯЙКА, вдохнув поглубже, проводит рукой вниз по своей шее.
Что еще у вас есть, что могло бы… (Умолкает, принимаясь вновь осматривать товары). Погодите! Знаю — спальный жакет! Вроде бы нейтрально — здоровые тоже носят!
ХОЗЯЙКА. У меня их нет.
МУЖЧИНА. Совсем никаких?
ХОЗЯЙКА. Можно поискать в универмагах.
МУЖЧИНА (с огромным облегчением). Поищу. По-моему, это как раз то, что нужно. Спальный жакет не обязательно что-то выражает — понимаете?
ХОЗЯЙКА. Действительно. Вроде бы он ни к чему не обязывает, спальный жакет. Спросите в «Саксе».
МУЖЧИНА. Хорошо. Большое спасибо… Я никогда даже и не воображал, что у меня может быть такой разговор. (Начинает застегиваться. С чувством неловкости). Я действительно поражен… вот так войти сюда…
ХОЗЯЙКА. Если хотите чашечку чая, у меня есть электрический чайник.
МУЖЧИНА. Спасибо. Не откажусь. Большое спасибо… Просто не могу в себя придти… Понятия не имел, чтобы во мне скрывалось нечто подобное.
Она уходит за прилавок, включает чайник; он вновь садится у прилавка.
Это ваш магазин? (Снова распахивает пальто).
ХОЗЯЙКА (утвердительно кивает). Знаете, может, она такой человек, что просто до ужаса боится операции, вот и все. Я сама такая.
МУЖЧИНА (размышляет, пытаясь зрительно это себе представить). Нет, думаю, чтобы ее привести в такой ужас, требуется кое-что посущественнее. Она не истеричка, ну, может, раз в месяц случиться, на час-другой.
ХОЗЯЙКА. Старается объективно представить положение.
МУЖЧИНА. Вот именно.
ХОЗЯЙКА. Видит себя.
МУЖЧИНА. Да.
ХОЗЯЙКА. Со стороны.
МУЖЧИНА. Да, у нее есть выдержка — настоящее хладнокровие, до самого последнего мгновения, пока не взорвется, — тогда все полетит вдребезги.
ХОЗЯЙКА. Ей приходится держать себя в руках — ведь она одна.
МУЖЧИНА. Да; так что все это похоже на то, как если б отдернуть занавеску в душе, а оттуда б выскочил дикий зверь.
ХОЗЯЙКА. Она никогда не была замужем.
МУЖЧИНА. Никогда. (Взгляд его устремляется вдаль, он начинает улыбаться).
ХОЗЯЙКА. Что-то в ней сопротивлялось этому. Может, вышла бы только за вас?
МУЖЧИНА (с радостью). У нее дивный, грудной голос, а смех почти вульгарный; согнется в три погибели, а то даже и рукой по ноге хлопнет, точно провинциальный комик…
ХОЗЯЙКА начинает смеяться.
И так обессилеет, что повиснет у меня на руке, и мы оба чуть не летим на тротуар.
Смех ХОЗЯЙКИ становится глубже.
Однажды в кафе, за крошечным таким столиком, мы разом расхохотались и оба вмиг наклонились, в тот самый момент, когда официант ставил на стол мой омлет, и мы головой…