— Мне понравилось, — сказал Косонен. — Но я тут не могу остаться.
— Почему?
— Мне нужно кое-что сделать.
— Мы целую вечность не виделись. Сауна натоплена. Я поставил пиво в озеро охлаждаться. Зачем спешить?
— Мне следовало бы тебя бояться, — сказал Косонен. — Ты убивал людей. Прежде чем тебя сюда засунули.
— Ты не знаешь, каково это, — ответил Эса. — Чума творит все по твоей воле. Дает то, о чем ты даже не знал, что ты этого желаешь. Размягчает мир. Иногда — разрывает его на части по твоей воле. Подумал что-нибудь — и сломал. Ничего не сделаешь.
Мальчик закрыл глаза.
— Ты тоже хочешь. Знаю, что хочешь. Поэтому ты здесь, не так ли? Ты хочешь свои бесценные слова обратно.
Косонен молчал.
— Мальчик на побегушках у мамочки, vittu[4]. Они пофиксили твой мозг, вымыли оттуда алкоголь, и ты снова можешь писать. Ну и как, хорошо тебе? Мне на миг почудилось, что ты пришел сюда за мной. Но с чего бы это вдруг, а?
— Я не знал…
— Понимаешь ли, я твою башку насквозь вижу, — проговорил Эса. — Я запустил пальцы тебе в черепушку. Одна моя мысль, и мои баги тебя сожрут, перенесут сюда на добрую службу. Вечно эффективное времяпрепровождение. Что скажешь на это?
Ага, вот она, старая вина.
— Мы за тебя тревожились каждую секунду с тех пор, как ты родился, — сказал Косонен. — Мы хотели для тебя только самого лучшего.
Все казалось вполне естественным. Как мальчишка играет с машиной, которая делает другие машины. Как предметы меняются от взгляда. Как Эса с улыбкой показывает Косонену говорящую морскую звезду, которую изготовила машина.
— А потом у меня выдался скверный денек.
— Помню, — ответил Косонен. Он вернулся домой поздно, как всегда. Эса стал алмазным деревом, прорастающим в своей комнате. Морские звезды были везде, они поедали стены и пол, воспроизводили себя. Это было только начало.
— Вперед. Забирай меня. Твой черед превращать меня в то, чем ты хочешь меня видеть. Или покончи с этим. Я заслуживаю.
Эса негромко рассмеялся.
— Зачем бы мне так поступать со стариком?
Он вздохнул.
— А я тоже стар, знаешь… Позволь показать тебе.
Он нежно коснулся плеча Косонена и Косонен стал городом. Кожа его была каменная и бетонная, поры полнились богочумой. Улицы и дома слагали его лик, менялись и двигались при каждой мысли и эмоции. Нервная система его состояла из алмаза и оптоволокна. Руки — из животных-химер.
Файервол окружал его со всех сторон, в небе и холодном скальном основании, невещественный, по алмазно-прочный, давил отовсюду, отсекал энергию, подавлял темпы мышления. Все же он мог видеть сны, сплетать слова и образы в нити, творить миры из воспоминаний — своих личных и воспоминаний меньших богов, которые оп пожрал, становясь городом. Оп напевал свои сны по радио, не беспокоясь, проходят они через файервол или пет, громче и громче…
— Стоп, — сказал Эса из дальней дали. — На-ка пиво.
Косонен ощутил в руке холодную бутылку и отпил из нее. Пиво грез было реальным и крепким. Вкус солода вернул его. Он глубоко вздохнул, позволяя подделке летнего вечера смыть город.
— Ты за этим меня сюда привел? Показать мне это? — спросил он.
— Нет, — рассмеялся Эса. Каменные глаза его вдруг сделались юными. — Я всего лишь хотел познакомить тебя со своей девушкой.
Квантовая девушка была золотоволосая и светлоглазая. Лица ее множились, придавая сходство с индуистской богиней. Осторожными шажками двинулась она к пристани. Летоземлие Эсы трескалось кругом, кожу девушки прослаивали ломаные линии, откуда лилось сияние иномирских оттенков.
— Это Сяде. — молвил Эса.
Девушка глянула на Косонена и заговорила: исторгла бурлящий поток слов, суперпозицией охвативший все возможные приветствия.
— Рад познакомиться. — ответил Косонен.
— Там, наверху, хорошо поработали, сотворив ее, — объяснил Эса, — Она существует во множестве миров одновременно, мыслит кубитами. Но ей хочется принадлежать этому миру. Жить со мной, — Он ласково тронул девушку за плечо, — Услышала мои песни и убежала.
— Марья сказала, что это было падение, — заметил Косонен. — Что случилась какая-то поломка.
— Она изложила ту версию, какую ее заставили озвучить, Им не нравится, когда дела идут не по их плану.
Сяде издала звук, подобный звону стеклянного бокала.
— Файервол продолжает давить на нас, — сказал Эса, — Он таким сделан. Он должен замедлять все внутри, пока мы не умрем. Сяде здесь не помещается, ей тесно. Тебе придется забрать ее домой, пока не стало слишком поздно.