ОРАТОРИЯ ДЛЯ ДОЖДЯ, МУЖСКОГО ГОЛОСА И ТУМАНА (1948)
Laisse moi calmer mon enui et du fond du neant ou… resistes aujourd hui ne trouble point l’horreur dont …… est suivie…
Deux tyrans opposes…… ton sort ont decides …
L’amour malgre…
Henaut
ОЛЬГЕ ЕЛИСЕЕВНЕ ЧЕРНОВОЙ
Как Байрон дождь – плащи, плащи, плащи, И на плечах – величье блеска… В редеющей толпе себя ищи – Нет никого на перекрестке. И только лужи измеряют шаг, И вдаль уходит одичало Арпеджией разорванною в мрак Огня дождливое начало. От фонарей, незримых в двух шагах, Нисходят световые башни, И все еще не кончился впотьмах Сегодня утром день вчерашний. Сырая мягкость в воздухе глухом, Шарфы стянувшая узлами, Сливается с растаявшим столбом И с зыбко-мягкими углами. Штрихами мрака озаряет свет И сам как бы во тьме таится, И все, что есть и все чего уж нет, В своем слиянии двоится… Под шелком перепончатым спешит, Подъяв скелетик черноспицый, Прохожая… и слабый мокрый щит В ее руке пред ней влачится. И новомодный стал ее наряд Слегка нарядом допотопным, И юбкой темною туман подъят Над каблучком ее трехстопным. И скрылась, даже шага не пройдя. И снова лишь шаги мужские Не отстают в тумане от дождя – Не сердца женского стихии… Не сердца женского – мужских усталых плеч… На них, на них величье блеска, Чтоб темными сурдинками возлечь На глохлый шум глухого плеска. Из пустоты… густеющей… у ног… Исходит… зыблется… колеблет… И стелет… пеленающий… венок… Свои медлительные стебли… Иссеро-призрачная… белизна… Колеблемое… удлиняет… И еле зыблемая… голизна… Те колебанья пеленает…. Как Байрон дождь – плащи, плащи, плащи, И в непомерном промежутке Меж небом и землей себя ищи, Чтоб не было тебе так жутко, Чтобы ты мог, был в силах ты забыть Оттенки, отзвуки той встречи… Беспамятным в тумане можно ль быть – В тумане вспоминают плечи… Есть память плеч… И нужен ей туман… Без плеч в тумане все забвенно… Чем сладостней, чем глубже был обман, Тем их возвышенней согбенность… Туманностью… колеблемая… твердь… Восходит… зримо… еле-еле… Сыреющая… пеленает… смерть… Пеленками… без колыбели… Стремительной душе наперекор, Идет медлительное тело… Как! ты еще бессмертна – до сих пор… А я уж умереть хотело… И твердь… едва восходит… до колен… Баюкаемых еле-еле… Окутываемых… в сокрытый тлен… Пеленками… без колыбели… Большие люди мелкого дождя… Одни мечты, одни заглавья… И до конца ничто не доведя, Борта опущены к бесславью… Дождливый час их научил иметь Души ужасные манеры… Сутулиться… Не сметь… И сметь… И сметь… И быть классическим примером… Все дальше пред стаканом локти класть На одинокий столик липкий, Чтоб долго ошибавшаяся страсть Еще была подсказкой скрипке… И пустоты… густеющей… у ног… Исходит… зыблется… колеблет… И стелет… пеленающий венок… Свои медлительные стебли… …………………………………………….. Лишь тот, кто чуждой улицей в туман Идет в блуждания ночные И руку зябко опустил в карман, Сбирает жатвы дождевые… Запечатленный, грязный, страшный злак Скользящею бесшумно шиной, И жатву чувств невозвратимых благ Среди асфальтовой вершины. И все, что в парниках воды цветет, И чем туман благоухает, Все, что прохожий зябко соберет, В карманы руки погружая… ……………………………………………… Пустыми отраженьями стекла Туманность продает витрина… И половина черная светла, Чернеет света половина… И чтобы плоскость ровно разделить На два сверкания глубоких, И темную раздвоенность продлить, Фонарь незримо светит сбоку… Кто руку зябко опустил в карман… Витрина продает без меры Тяжелый зеленеющий туман И невесомый — дымно-серый… Темнеет вдоль, сверкает поперек… Сливающие тень с нажимом, На ней видны чередованья строк, Начертанных непостижимо… Как белый след от черного мелка, Что белизной затмивши бледность, Исчезновеньем подчеркнул слегка Отчетливо свою бесследность… И извнутри блестящая едва, Но яркотусклая снаружи, Витрины ледяная синева Полна голубоватой стужи… И если долго в синеву глядеть, В нее как в зеркало смотреться, To можно на мгновенье похладеть, И никогда уж не согреться, Как белый след от черного мелка, Что белизной затмивши бледность, Исчезновеньем подчеркнул слегка Отчетливо свою бесследность. ……………………………………………………. Туманностью… колеблемая… твердь… Восходит… зыбко… еле-еле… Сыреющая… пеленает… смерть… Пеленками без колыбели… ……………………………………………………. И зыбкостью смягченные углы, Смягченные бесповоротно, Полны неровной и неравной мглы, И каменистости бесплотной… Одна стена выходит из другой, Как грудь выходит из дыханья Неуловимою полудугой, Колеблемою колыханьем… И как дыханье стены затаив, Туман все глубже ими дышит, И приподняв слегка, и опустив, Он их медлительно колышет… И окна, что мерцают поперек Среди бездонного строенья, Как несколько волшебно-тусклых строк, Как темное стихотворенье… ……………………………………………………. И тиxо… твердь… восxодит… до колен… Баюкаемых еле-еле… Окутываемых… во влажный тлен… Пеленками… без колыбели… ……………………………………………………. И фонари зачеркивают свет Косыми влажными штрихами, И кажется, что ничего уж нет, Что все наполнено мирами… Что мир один из глубины блестит, За ним во мгле другой мерцает, И где-то лист гармонии гремит И яростно во тьме бряцает… Его один еще спокойный край Исполнен скованного гнева, И потрясенною душой внимай