Мы все склонны преувеличивать и преуменьшать свои заслуги, прославлять хорошие поступки и игнорировать плохие. Именно поэтому жители Аппалачей столь резко отзываются на объективную оценку самой обездоленной прослойки их общества. Именно поэтому я преклонялся перед мужчинами Блантон и до восемнадцати лет искренне считал, будто все беды этого мира пройдут мимо меня стороной.
Правду принять нелегко, а труднее всего жителям Аппалачей принять правду о себе. В Джексоне полно замечательных людей, но еще здесь много наркоманов; и по крайней мере один житель этого города нашел время, чтобы сделать восьмерых детей, не желая искать возможности их прокормить. Это очень красивое место, однако его красоты не видно под грязью, мусором и хламом. Жители трудолюбивы — но есть и те, кто живет за счет продовольственных талонов и не хочет устроиться на работу. Джексон, как и семья Блантон, полон противоречий.
Все настолько плохо, что прошлым летом, когда мой кузен Майк похоронил мать, он сразу же задумался о продаже ее дома. «Я не могу здесь жить, а оставлять дом без присмотра нельзя, — сказал он. — Иначе его сразу разграбят наркоманы». Джексон всегда был бедным городом, но прежде жители не боялись за сохранность имущества своих родителей. Место, которое я зову своим домом, стремительно меняется к худшему.
Возможно, у вас возникает соблазн считать эти беды уделом лишь глухого захолустья, однако мой жизненный опыт подсказывает, что тяжелая ситуация Джексона — проявление общей тенденции. Благодаря массовой миграции из наиболее бедных районов Аппалачей в места вроде Огайо, Мичигана, Индианы, Пенсильвании и Иллинойса вместе с хиллбилли распространяются и хиллбиллийские ценности. К примеру, переселение из Кентукки в Мидлтаун, штат Огайо (где я вырос), набирает такие обороты, что в детстве мы насмешливо называли переселенцев «мидлтукки».
Мои бабка и дед уехали из Кентукки в Мидлтаун в поисках лучшей жизни, и в какой-то мере они ее нашли. С другой стороны, сбежать от прошлого им так и не удалось. Наркотическая зависимость, ставшая бичом Джексона, все равно настигла в Огайо их старшую дочь. В Джексоне процветала любовь к газировке — но моей бабушке пришлось бороться с ней и в Мидлтауне: она впервые увидела, как мать наливает в мою бутылочку пепси, когда мне было всего девять месяцев. В Джексоне мало добропорядочных отцов; в нашей жизни — жизни внуков — их тоже не хватает. Люди годами пытались вырваться из Джексона, теперь они отчаянно хотят спастись от нищеты в Мидлтауне.
Если причиной всему Джексон, то не совсем ясно, как этим бедам положить конец. Много лет назад, наблюдая с Мамо за похоронной процессией, я понял, что в душе я истинный хиллбилли. Не только я, но и большая часть белых рабочих. А еще я понял, что у нас, у хиллбилли, не все гладко.
Глава вторая
Хиллбилли многие вещи любят называть по-своему. Речные раки у нас «плавунцы», рыбные мальки — «маляхи». Долина с отвесными склонами обычно называется «оврагом», но я скажу «овраг», только объясняя другу, что такое «балка». Бабушек и дедушек тоже везде зовут по-разному: «нэнни», «по-по», «грэнни» и так далее. Но я никогда не слышал, чтобы говорили «мамо» и «папо» где-то за пределами нашей общины. Эти слова — только для хиллбилли.
Мои бабушка с дедушкой, Мамо и Папо, Бонни Блантон и Джим Вэнс… Они потратили на меня последние годы жизни, постарались привить семейные ценности и убеждения, вместо родителей преподали важнейшие уроки. Они заставили меня поверить в свои силы и дали шанс осуществить «американскую мечту». Вряд ли сами они в юные годы рассчитывали добиться успеха. Что у них тогда было? Аппалачские горы и крохотная школа с одним учителем по всем предметам — где уж тут мечтать о будущем…
О юных годах Папо нам известно мало, практически ничего. Можно сказать, что, по меркам хиллбилли, его семья считалась весьма влиятельной. Один из их далеких предков, которого тоже звали Джимом Вэнсом, породнился с семьей Хэтфорд, а потом вступил в ряды бывших конфедератов, зовущих себя «Дикими котами». В стычке он убил солдата армии Союза, Асу Хармона Маккоя, и тем самым положил начало самой известной семейной вендетте в американской истории[4].
Наш Папо — Джеймс Ли Вэнс — родился в 1923 году. Второе имя ему дали в честь его отца, Ли Вэнса. Тот умер спустя несколько месяцев после рождения сына, и убитая горем мать, Голди, отправила Папо к свекру, Папаше Талби, человеку весьма суровому, владевшему небольшой лесопильней в Джексоне. Голди иногда присылала им деньги, но сына навещала редко. Так что первые семнадцать лет своей жизни Папо прожил у Талби.
4
Речь о многолетней вражде двух семейств, Хэтфилдов и Маккоев, в конце XIX века проживавших на границах штатов Западная Вирджиния и Кентукки. Конфликт продлился тринадцать лет, было убито по полтора десятка человек с каждой стороны. После очередной кровавой расправы, жертвами которой стали малолетние дети, чуть было не развязалась война между штатами. Предотвратить ее удалось лишь после вмешательства федеральных властей, которые арестовали убийц и устроили над ними показательный суд.