Выбрать главу

«Очертившись четко…»

Очертившись четко Где-то, в лунном свете, Парусная лодка Родственна примете.
И хоть нет разгадки, Но дышу иначе. Сон, доныне краткий, Делается кратче.
Что – непостижимо? Что – еще жесточе? Парус мчится мимо В недвижимой ночи.

«Ветер чуть качает…»

Ветер чуть качает Стебли камыша. Дрожью отвечает И моя душа.
Сердце сиротливо Плачет не о том, Что слышны порывы Ветра над прудом.
Это – легче вздоха, Чище ветерка: Если сердцу плохо — Где моя тоска?
Если ветер тронет Блики на воде, Знаю: сердце стонет, Но не знаю – где.

«Ярится ветер в чаще…»

Ярится ветер в чаще, У чащи взаперти; Для мысли настоящей Исхода не найти.
Есть в разуме тоскливом Такая глушь и дичь, Где мечется с надрывом Желание – постичь.
Как ветер бьется в ветки, Из чащи рвется вон — В такой незримой клетке И сам я заточен.

«Под сенью горы Абиегно…»

Под сенью горы Абиегно Замедлю, дорогу прерву. Я видел – пленительный замок С вершины глядит в синеву. Но медлю и сплю наяву Под сенью горы Абиегно.
Любимое и прожитое Куда-то назад подались, И сколько их было, не помню, Увидя волшебную высь. Под сенью горы Абиегно Я медлю, от них отрекшись.
Быть может, моим отреченьем Когда-нибудь стану сильней, Дорогу, ведущую в Замок, Найду между серых камней. Под сенью горы Абиегно Я медлю, сроднившийся с ней.
Покой убегает при мысли, Что Замок вдали вознесен, Дорога же – та, по которой Никто не ступал испокон. Под сенью горы Абиегно Туда устремляется сон.
Ведь разум дороги не знает — И, значит, вверяется сну. Дерзанья мои забываю, Когда на вершину взгляну. Под сенью горы Абиегно — До века ли буду в плену?

«Туча легкая над рощей…»

Туча легкая над рощей… Прилети и пролети… Я тоскую много проще: Не в душе, а во плоти.
Та возвышенная смута, Что пришла в забытом сне, Ныне отдана кому-то, Безразличному ко мне.
Если ж заросли в сырую Погружаются во тьму, Я пугаюсь и горюю По сиротству моему.

«Чего бы сердце ни хотело…»

Чего бы сердце ни хотело — Ничто исполнить не могу. Всегда желая без предела, Всегда замру на полшагу.
Итог беспомощных стараний — О сколь заранее постыл! Душа – сверканье в океане, А я – саргассовый настил, —
Но там сквозится из разводий Вода неведомых морей, Не существующих в природе — И явных сердцу тем скорей.

«Где-то там, где блещут воды…»

Где-то там, где блещут воды, Где течет речная гладь, Где природа без природы, Несмутимо провожать Буду дни свои и годы.
Что же делает река, Если просто – просто длится? Наплывут издалека Чьи-то медленные лица, Словно прошлые века.
И скользя по речке взглядом, Сохраню свою печаль И дышу своим разладом — Ибо влага мчится вдаль, Все равно оставшись рядом.
Я и движусь, и стою, Если вглядываюсь в реку, В эту чистую струю — Ибо отдал ей довеку Всю разорванность мою.

«У таинственной двери…»

У таинственной двери Моего бытия Бродят птицы и звери — И взираются, веря, Будто я – это я.
Полны сонных бездоний, Ни к чему не спеша; Только я посторонний, И всех бед неотклонней Катастрофа – душа.
Рассевается дрема — И я счастлив почти; А смотреть из проема Хуже всякого слома И страстного пути.

«Глухая ночь, простри ко мне персты…»

Глухая ночь, простри ко мне персты, Усынови… Я был во время оно… — Я есмь король, отрекшийся от трона Моей тревоги и моей мечты.
Мой меч, тяжелый свыше моготы, Которым овладел я беззаконно, И непосильный скипетр и корона — В чужую длань да будут приняты.
Теперь и бесполезную кольчугу, И шпоры, что звенели от испугу, Я бросил пред палатой короля.
С душой и телом я покончил счеты — И возвращаюсь в древние темноты, Как вечером усталая земля.

Рождество

Родится бог. Былые гибнут боги. Но правда не пришла и не ушла. Сменился Миф, и вечность на пороге Не меньше прежней вечности светла.
Бессильный ум возделывает поле, Мятутся мифы в мертвенной ночи. Господь есть Слово, и ни граном боле. Не знай, не верь: утеряны ключи.