А в одиночестве моем —Освободительный проем,И мне мила моя свобода:Шагаю двойственным путем,Где нет преград и нет исхода.
На всем – двусмыслия печать,И стежка выстелится вгладь,Без бугорков и без проточек,Когда, как выпавший платочек,Самих себя не замечать.
«Я сам – глубокая пучина…»
Я сам – глубокая пучина,Где тусклый путеводный свет —Прозрение, что есть причинаТому, чему причины нет.
Я так же разумом несмелымИз небыли врастаю в быль,Как ветру делается теломОт ветра взбившаяся пыль.
«Когда же перестану…»
Когда же перестануБыть сам своей тюрьмой —Уйду себе порануДорожкою прямой?
Когда же, словно цепи,Себя я надорву?Когда же – не во склепе?Когда же – наяву?
Узилище разрушу —И за изломом дняТакую встречу душу,Как та, что у меня?
Когда же – и когда же?Ну а пока мы врозь,Я буду жить на стражеВсего, что не сбылось.
«Я никому не дам отчета…»
Я никому не дам отчетаИ не сочту своей виной,Что видели во мне кого-тоНе совпадавшего со мной.
Из нас в любом – толпа народа.Себя я грезой создаю,А прочим – полная свободаОшибку пестовать свою.
Друг друга ни одно не метче —Ни отверженье, ни сродство.Кто сам с собой не хочет встречи,Не хочет встретить никого.
«Ветряного перегуда…»
Ветряного перегудаБесконечнее тоска.Я никто и ниоткуда,Из глухого далека.
И как ветру в мощных кронахОтзываются листы,Дрожью знаний потаенныхГлуби сердца проняты.
Лишь бы ветряному шумуОткликался гулкий лес:Лишь бы спугивали думу,Лишь бы вовсе я исчез.
«Продлись, мой сон! Я знаю, что рассвет…»
Продлись, мой сон! Я знаю, что рассвет,Но я так долго маялся без дремы,Что мне нужней, чего на свете нет, —Безбытья прихотливые изломы.
И наяву, о греза, не оставь,Но будь со мной – и будь все та же,И украшай пролгавшуюся явьВсей непреложностью миражей.
Себя утрачу, если обрету;И, наклонясь над парапетом,Ищу я в бездне только слепотуКо всем закатам и рассветам.
«К отъезду – скверная примета!»
К отъезду – скверная примета!Не празднуй злых примет.Ведь все равно ни здесь, ни где-то —Тебе отрады нет.
Тебе лишь греза будет близкой,Вживешься в собственную мглу;Ты будешь скомканной запиской,Брезгливо брошенной в углу.
Ремней надето-понадетоНа эту жиденькую кладь…И не разлука, а приметаТебя останется терзать!
«Я не хочу ни истины, ни слова…»
Я не хочу ни истины, ни слова.Их обретя, не сделаться собой:В них лишь останок бытия живого,Да сердца боязливый перебой.
Я не хочу. Так вдумывался в суть я,Что разгубил и замысел, и суть.Воды и неба жалкие лоскутьяМне помогают ужас обмануть.
Я лишний. Я ненадобная спайкаМеж бытием и высшим бытием…И словно бы незрячий попрошайка,Я колочусь в давно безлюдный дом…
Подражание
Кто отнял дар первоначальной боли —И только жизнь оставил мне взамен:Рассыпал душу грудою уголий,И вместо песни дал один рефрен?
И кто, меня мечтанью подневоля,И цвет, и завязь обращает в тлен?Моя Судьба ли? Попросту никто ли?Но кто-то, кто навеки сокровен…
Кто дал мне цель, с которой не полажу?Кто высучил неведомые нити?Кто наказал распутать эту пряжу?
Дремотного лишая забытья,Кто подарил сто тысяч пустожитий,«Где расцветает брошенность моя»?
«И не трудясь, и не ища занятий…»
И не трудясь, и не ища занятий,Все грезы перевидев на веку,То забываюсь, то очнусь некстати —И только множу прежнюю тоску.
И юности подобна перезрелойНадежда на иные времена:Она жива, но что ты с ней ни сделай,Как юность перезрелая, тошна.
Все бездоходны, все они похожи —Мой каждый час, неделя или год:Как здоровяк, разлегшийся на ложе,Улиткою ползущий скороход.
Я чувствую, как, оторопью взята,В меня глядится собственная суть,Но сам я замер, и лучи закатаМне только скуку проливают в грудь.
Пустая жизнь, спрягающая слоги!Без мысли звук, без моря – корабли;Без путника – далекие дороги —Чтоб только грезы цельность обрели!