— Присаживайтесь, — указал я ему на кресло у журнального столика. — Чай, кофе?
— Нет, спасибо, — ответил Яровой.
— Спиртного, к сожалению, в доме нет, — заметил я.
— Не беспокойтесь, — отмахнулся он.
Яровой положил папку на журнальный столик и, видимо, вконец освоившись, энергично сказал:
— Вы знаете, у меня к вам дело!
— Да ну?! — удивился я.
— Да-да, — не поняв сарказма, начал заверять меня Яровой. — Речь пойдет о деньгах, — сказал он, задумчиво потирая руки.
— А-а, значит, у вас денежное дело! — улыбнулся я, также невольно потирая руки.
— Я не привык сорить деньгами, — заявил Яровой.
— Значит, у вас действительно денежное дело!
— Да-да! — снова заверил меня он и продолжил:
— Все это, — он нарисовал руками воздушный шар, — что вы могли наблюдать сегодня в офисе Ершевского, мне не очень нравится.
— А чем, собственно, вам это не нравится?
— Вы знаете, я не привык сорить деньгами, — повторился он.
— Я это уже слышал…
— Да… Но тем не менее… Это мое правило.
А Жора… Жора просит слишком много, ничего при этом не гарантируя. Нет, эти деньги у меня, конечно, есть, но я… В общем, у меня есть определенные правила.
Хорошо, что его ладони были мягкими и гладкими, как у женщины. Шахтер давно бы стер ладони, потирая их друг о друга. Он начинал потихоньку раздражать меня.
— А чем, собственно, я могу вам помочь? — как можно более вежливо спросил я.
— Я должен получить определенные гарантии, что оговоренная утром сумма не пропадет даром.
— Наверное, вы что-то не поняли. Я не представляю никакую страховую компанию, меня пригласили возглавить службу безопасности кандидата в депутаты Ершевского.
— Нет-нет, я, собственно, хотел узнать ваше мнение как специалиста, — забеспокоился Яровой. — Вы же специализируетесь по всяким сложным, запутанным ситуациям. Говорят, у вас есть даже дар предвидения.
— Врут, — коротко прокомментировал я. — А специалист я все-таки больше в области криминалистики, нежели в области политических игр.
Поэтому ничего, кроме того, что я приложу все усилия для того, чтобы ваши деньги не пропали, я пообещать вам не могу.
— Да? — задумчиво спросил Яровой. — Ну ладно… Но все равно вы меня успокоили.
— Я искренне рад, — сказал я и поднялся.
Он задумчиво последовал моему примеру и как-то неуверенно и медленно пошел к выходу. Этот человек производил впечатление купившего дорогую вещь, но так до конца и не уверенного, нужна она ему или нет. Ему не давала покоя мысль, что, может быть, не поздно еще отнести ее назад в магазин…
Я закрыл за ним дверь, вернулся в комнату и развернул купленную утром газету. В ней, в частности, сообщались фамилии кандидатов, зарегистрированных по Коровинскому избирательному округу Тарасова. Я обнаружил, что соперниками моего патрона и подопечного Ершевского выступали следующие фигуры: генерал Юрий Муханев, начальник воздушно-десантного училища (блин, подумал я, опять курсантики будут ходить с листовками и бессвязно объяснять, что их шеф самый лучший), Ярослав Пальцев, директор похоронного агентства «Банзай», депутат городской Думы прошлого созыва (жаль, что покойники не голосуют!), Сергей Пасленов, независимый кандидат, частный предприниматель (хоть бы указал, ларек у него или лоток!), и Игорь Филимонов, директор автобазы «Залетная»
(этот наверняка будет обещать бесплатный маршрут по кольцу вокруг Тарасова…).
«Сколько м…ков!» — подумал я, не исключая из этого числа никого.
От этих мыслей меня отвлек новый звонок в дверь. «Кого еще черт…»
За дверью я обнаружил скромно улыбающегося Джаванидзе. Тот кузнечиком запрыгнул в прихожую и энергично потряс мне руку:
— Рад еще раз приветствовать вас!
— Взаимно, — ответил я, указывая на гостиную.
Джаванидзе не мешкая прошел в комнату. Он уселся на место, которое еще не успело остыть от зада Ярового, и сразу активно заговорил по делу без всяких преамбул:
— Валерий, выборы, конечно, очень важная вещь, но не самая главная. Человек, регулярно участвующий в выборах, пусть даже не слишком удачно, постепенно укореняется в общественном сознании как неизменное зло. И постепенно выборы, происходящие без его участия, становятся неполноценными. В конце концов, зарабатывается авторитет постоянно действующего политика. И вообще, без депутатской неприкосновенности, без мандата невозможно нормально заниматься бизнесом — сожрут предприниматели-конкуренты. Но это не самое главное. Главное — мыслить широко, я бы сказал — глобально.
Давно пора перевести головные конторы в Москву, чтобы выйти из-под непосредственного давления местных структур, частично находясь под московскими «крышами». Давно пора выходить на мировую арену, и начинать надо прямо с Уолл-стрит.
С нашим профессионализмом и опытом мы могли бы серьезно там поработать. А мы по-прежнему возимся в этой грязи, как свиньи… И все потому, что меня никто не слушает! Как вы считаете? — спросил он.
— Что? — очнулся я от дремы, в которую он меня вводил своим монологом.
— Я спрашиваю, как вы считаете, я правильно говорю?
— Да-да, конечно, — быстро согласился я. — А какой у вас, собственно, вопрос?
— Какие еще вопросы! У меня нет вопросов, у меня одни ответы, но меня мало кто слушает! — горячо воскликнул Джаванидзе. — Всегда важно, чтобы тебя понимали и одобряли. Мне кажется, в вашем лице я нашел человека, мыслящего так же широко. Надеюсь, мы с вами сработаемся. Кстати, вы не хотите вступить в члены нашей ассоциации?
Это очень легко — нужно лишь написать заявление и составить бизнес-план на ближайшие полгода.
— Я подумаю, — сказал я, — но обычно дальше завтрашнего дня я ничего не планирую. А какое у вас, собственно, дело-то?
— Какое может быть дело?! — снова горячо заявил он. — Я пришел поближе познакомиться с незаурядным человеком, с которым придется работать, надеюсь, что очень долго.
— Очень был бы рад этому, — тяжело вздохнул я.
Джаванидзе посмотрел на часы и сказал:
— Ну, мне, кажется, пора.
— Было очень приятно послушать вас, — соблюдая правила хорошего тона, произнес я. — Глобальности мысли действительно многим не хватает.
— Всегда к вашим услугам, — радостно заявил Джаванидзе и шустренько побежал к выходу.
Я закрыл дверь и радостно вздохнул. Но, увы, визит глобально мыслящего кавказца оказался не последним в этот «тихий вечер». Я успел прочитать только три полосы газеты и перешел к самой интересной, последней, где говорилось о скандалах недели, как в дверь снова позвонили.
Открыв ее, я увидел туловище в спортивном костюме. Оно нагнулось, и моему взору стала доступна голова Димы Столярова, который по росту не вписывался в мою старую дверную коробку. Пройдя в помещение, он протянул мне руку и аккуратно пожал. Я был ему очень благодарен за это и тут же спросил:
— Вы по какому вопросу?
— Да я.., собственно.., как бы.., вообще без вопроса, — несколько смутился он.
— Тогда на кухню, — решительно проговорил я.
Усадив его на самую широкую и прочную табуретку, на которой он с трудом поместился, я поставил чайник.
— Я просто познакомиться поближе.., ты у нас теперь вроде как за безопасность в ответе, — начал Дима.
— Если иметь в виду хулиганов, то тебе их опасаться, по-моему, нет причин. Скорее нужно заботиться об их безопасности.
— Да, — криво усмехнулся Дима. — Я же раньше это.., боксировал, до камээса.., дошел. А потом вот.., бизнесом занялся… И ничего себе так…
— Я это уже заметил. Первое — по твоему свернутому носу, второе — по твоей новенькой «Ауди».
— Ничего, будешь работать с нами.., у тебя такая же появится.., тачка, — успокоил меня Столяров. — У нас мало никто не получает. Ты… давай.., получше заботься о нашей защите, и все…