Противоположная сторона помещения, за металлическими шкафами, стала «молодежной». Именно здесь, разгребая завалы старых бумаг, начали обустраиваться Санчес и Димыч. На этой половине имелись такие же древние столы, два разваливающихся стула с истлевшей обивкой и большая школьная коричневая доска, предназначенная для меломарания. Повесить ее было некому и некуда, поэтому она разместилась в «молодежном» углу и угрожающе шаталась каждый раз, когда кто-то пытался до нее дотронуться.
Утром, когда бодрый Гриша отправлялся с визитами к своим институтским знакомым, оставив на столе дымящуюся кружку чая и бумаги с какими-то нарисованными от руки схемами, Санчес и Димыч, неспешно подтягиваясь в лабораторию, чувствовали себя там нищими родственниками. Ближе к вечеру, под защитой длинных закатных теней, они уже без зазрения совести воровали оставленные без присмотра печенье и вафли на «стариковской» кухне.
Когда небо закрывали глухие темно-серые тучи, помещение становилось как будто больше. Пыльные светлячки замирали в воздухе, вентиляторы компьютеров гудели как-то тревожнее, тени прятались под шкафы. Можно было прислониться лбом к стеклу и смотреть вниз. Там, перед входом в институт, капли дождя, а потом уже и хлопья снега беспокоили стаи вечно недовольных ворон.
Когда щелкал выключатель и электрический свет, отражаясь от двойных стекол, снова возвращался в комнату слепящим потоком, граница между мирами стиралась. Молчаливо-сосредоточенным людям, сидевшим по обе стороны железных шкафов, вдруг начинало казаться, что они – часть одной команды, выполняющей какую-то важную и ответственную миссию по численной оптимизации очень сложной производственной системы. Жизнь и тех и других наполнялась смыслом.
Никто из обитателей этой обшарпанной комнаты не осознавал, что уникальные научные разработки, способные перевернуть представления человечества о компьютерном разуме, десятилетиями грустили в пыльных недрах стоявших рядом несгораемых шкафов. Они чудом пережили приватизацию, евроремонт, две волны рейдерских атак и подобную нескольким пожарам реструктуризацию Академии наук. Они лежали и ждали, когда их наконец кто-нибудь украдет. Или окончательно убьет менее эффективный, но более жизнеспособный в коммерческом плане западный аналог.
Лена, метро, первая стратегия
Димыч познакомился с Леной в курилке. Загорелую, приятно пахнущую и элегантно одетую девушку с двумя сотовыми телефонами и аппетитными формами он приметил сразу, после чего еще долго ходил кругами в ожидании подходящего случая. Лена чем-то отличалась от всех его знакомых девушек – и Димыч неожиданно оробел, присматриваясь издалека к новому виду добычи и изучая ее повадки, как профессиональный натуралист. Лена носила строгие деловые юбки, ярко красила губы, все время громко и по-деловому разговаривала по мобильным телефонам, ежеминутно раскатисто смеялась и активно жестикулировала. Она была старше Димыча всего на пару лет, но казалась неимоверно успешной.