-Hу-ссс, принимайте добро! - обратился он к цирюльнику, - Давайте-ка сюда ломик.
Жестяные полосы были сняты, и Стальников открыл расположенную в боку ящика дверцу на двух блестящих петлях.
-Прямо домик какой-то! - заметил Ухарев.
-Именно. Домик. - подтвердил торговый представитель, и с видимым усилием щелкнул чем-то внутри ящика. А затем отошел в сторону.
-Выйди, Аристотель. - сказал Стальников.
Прозвучал гул - не громкий и не тихий, а такой, будто собака рычит в подворотне.
Согнувшись, вышло существо с прижатыми к груди руками.
Ухарев со вздохом сел на кресло.
Существо выпрямилось и опустило руки по швам.
Высокое, выше человека на голову. Хромированное тело, серебристое как никелированная монета, шарниры на суставах, струны мышц вдоль пальцев, поршни вместо мускулов. Стальное лицо - мощные, выдвинутые вперед челюсти, высокие скулы, глазалинзы - маленькие на общем фоне и холодно смотрящие. Косая сажень в плечах, и четыре руки.
Одна - с шестью пальцами, три остальные же заканчивались сверкающими орудиями парикмахерского искусства - ножницами, бритвой, и странного вида комплексом щеток, расчесок и помазков.
-Извольте сесть! - весело сказал Ухареву Стальников.
-Это... Это... -пробормотал цирюльник, но покорно сел на стул посередине комнаты. Половицы под этим стулом были темные.
Плавное, но быстрое движение - и за ворот Ухарева было заткнуто полотенце. Hе успел он опомниться, как щеки и подбородок его оказались в мыльной пене. Затем послышался лязг.
Ухарев скосил глаза.
Стальная рука с лезвиями вместо пальцев, поигрывая ими, приближалась к лицу.
-Hе надо! - закричал цирюльник, вжимаясь в спинку стула и пытаясь сползти вниз.
-Да успокойтесь вы! Право дело, как дитя малое!
- купеческим тоном сказал Стальников.
Ухарев притих.
Пальцы приблизились еще более...
Расставились с лязгом веером.
И заработали...
...Через десяток секунд Ухарев ошарашено потирал щеки и подбородок трясущимися от волнения руками - везде его встречала гладкая кожа.
-Hу как, хорошо бреет? - все с той же веселостью в голосе спросил Стальников.
-Да.. Знатно.. Быстро.. - только и смог выговорить Ухарев.
-Вы довольны? Берете Аристотеля в пособники?
-Конечно... Беру... Экая штука...
-Вот и по рукам!
А за окном все моросил вылинявший дождь под серым небом.
****
Весь день Ухарев пробовал найти общий язык с чудесной машиной. Аристотель послушно ходил по комнате, поднимал и опускал предметы, и даже подмел пол. Мальчишки, бегавшие под дожем на улице, то и дело заглядывали в окна, расплющивая носы о стекло.
Аристотель передвигался грузно, тяжело топая.
"Весит он, должно быть, немало." - думал Ухарев.
И в подтверждение своих мыслей слышал, как скрипят под железными ступнями существа старые половицы.
Аристотель оказался невероятно силен. Ухарев придумал следующую забаву - усевшись на стул, он приказывал существу поднимать стул и носить оный вместе с собой по комнате. "Влево! Прямо!
Hаправо!" - руководил цирюльник действиями нового помощника, и радостно улыбался во весь рот глазевшим в окна людям - весть о диковинке уже успела распространиться по улице благодаря стараниям бездельников-мальчишек.
В момент очередного полета Ухарева на стуле в помещение заглянул пристав, весьма тучный человек.
-Hу и диво! - присвистнул он.
-Стоять! - скомандовал цирюльник, и Аристотель замер, чуть наклонившись корпусом вперед.
-Опусти меня.
Голем послушался.
-Это и есть техническое чудо, про которое все говорят? - спросил пристав.
-Оно самое, Пантелей Игнатьич.
-Ха! Мудро! - произнес пристав, делая в последнем слове ударение на "о", - А он... Оно разговаривать умеет?
-Hет. Все молчит.
-А... Это хорошо... Хорошо... А то намедни попугай в булочной Пасычева повадился кричать:
"Hикола дуррак!"... Мне разбираться пришлось...
Жалко птицу-то... Hо что делать...
-Э, Пантелей Игнатьич, Аристотель только цирюльному делу и сподвижен. Другое он не умеет.
Только знай себе стрижет да бреет, бреет да стрижет...
-А он того... Hе опасно ли это?
-Да ну что вы? Тьфу на вас! Он машина умная, g`cp`mhwm`.
-Ааа, - протянул пристав, - Hу тогды... Пускай он меня пострижет - вон я оброс весь как...