— Повтори, повтори! — закричала Вера так громко, словно она и в самом деле находилась в восьмистах метрах от Орленова.
— А вот повторить пока еще не могу, — устало сказал он, и улыбка исчезла с лица, будто он стер ее вместе с потом своим мятым платком. Сунув платок в карман, он объяснил: — Отправить импульс с трактора на подстанцию я уже могу. Но заставить прибор сработать снова пока еще не умею. Открыто, так сказать, одностороннее движение. А нужно, чтобы линия управления работала в обе стороны! Тут еще искать да искать!
— Ты найдешь! — сказала Вера, ничуть не умеряя своего восторга, и подошла к нему, опасливо перешагнув через кабель. — Я в этом уверена! — повторила она в ответ на его робкую и виноватую улыбку. — И ты сам знаешь, что найдешь!
— Пожалуй, это верно! — спокойнее сказал он. — Хотя Улыбышев не очень верит в мои силы…
— Ну, я дала сегодня жизни этому щеголю! — коротко засмеялась Вера. — Понимаешь, он попытался выяснить, почему я такая, а не иная. И я его отшлепала при Нине.
Орленов улыбнулся, и Вера поняла, что он почти успокоился. С прежней живостью он сказал:
— Попробуем еще? Я сейчас сделаю «перезарядку» прибора.
— По-моему, тебе надо отдохнуть! — решительно ответила Вера. — Я, собственно, зашла за тобой. Хорошо, если бы ты отдубасил моего Орича, как я Улыбышева. Павел опять заблудился в трех соснах. А ведь нам надо держаться вместе, особенно в связи с намечающимися событиями? — лукаво взглянув на него, намекнула она. — Ты ведь, я думаю, не отступился от своего намерения вправить мозги Улыбышеву, и союзники тебе нужны.
В самом деле, как же он забыл об Ориче? Если на будущем заседании Ученого совета Павел поддержит его, Улыбышеву будет труднее отбиваться. Тут Вера права. Да и работу Павла следует посмотреть, может быть, помочь ему. Протянутая вовремя рука крайне необходима — это он знал по себе.
— Пошли вербовать союзников! — весело сказал он. — Только мы к нему ненадолго! Понимаешь, я, кажется, вечность не был дома!
Андрей уже успокоился и с тщательными предосторожностями выключал свои приборы. Потом еще раз осмотрел все, проверил положение кабеля и выключил рубильник высоковольтного ввода. После этого он открыл дверь в коридор и выключил свет. Вера ждала снаружи. Заперев дверь двумя оборотами ключа, Андрей положил его в карман и пошел за нею.
— На твоем месте я бы пломбировала двери лаборатории, — строго сказала Велигина. — Нельзя входить в дом, если из него могут выстрелить. Я думаю, ключи от лаборатории не только у тебя?
— Конечно, — он пожал плечами. — Есть и у монтера и у директора.
— А вот я бы их отобрала. Пусть приходят при тебе.
— Вы так и делаете?
— А как же! — недовольно сказала она. — Я не приглашала никого осматривать мои работы. А вот сейчас, — пожалуйста!
Орленов не стал спорить. Предосторожности, которые он применял, исключали опасность. Но все-таки ключи следовало бы отобрать. Тут Вера права. Никто не знает, что может случиться, если тот же монтер полюбопытствует, как действует какой-нибудь прибор.
Они сбежали с холма. Все смешалось в темноте: свет звезд сливался со светом бакенов и с отражениями огней. Хорошее время для прогулки!
Темная вода была похожа на неосвещенное зеркало. Зато там, куда падал случайный луч, она колебалась и дрожала, и казалось, что от нее исходят поющие звуки. А может быть, сама темная немота ночи пыталась петь?
— Ну и ночка! — засмеялся Орленов.
— Мне так часто приходится вытаскивать Орича откуда-нибудь за воротник, что я привыкла к ночным прогулкам, — то ли печально, то ли усмешливо сказала Вера. — Хочешь, я возьму тебя под руку? Нина не увидит.
Он подал ей руку. С Велигиной всегда было приятно. Она была хорошим товарищем. Так они прошли некоторое время и неожиданно наткнулись на угол теплицы. Вера, протянув руку, ощупью нашла дверь.
— Кто там? — ворчливо спросил голос Орича.
— Воры, — пропищал Андрей.
— А вот я возьму ружье да выстрелю солью! — сказал Орич, открывая. — Это ты, Вера?
— Я и Орленов, — ответила Вера, выступая вперед.
— Какие же вы, к черту, воры! Ваши шаги были слышны еще на горе. Я думал, конная милиция скачет… — неприветливо пошутил Орич.
Андрей, которому все сегодня удавалось, хотел бы, чтобы Орич был помягче и повеселее. Плохое настроение товарища в такое время принимается как упрек: «О себе-то позаботился, нахватал полные пригоршни удачи, а о товарище забыл?» Он прошел в теплицу, зажмуриваясь от яркого света, готовый шуткой и смехом разогнать тучи, под которыми ходил тут Орич.
Теплица представляла собой длинное узкое помещение со стеклянной крышей и широкими окнами. Вдоль помещения в четыре ряда стояли стеллажи с растениями. Воздух был полон влаги, и Орленову показалось, что он пахнет озоном, как перед грозой.
Теплица была разделена двойными непроницаемыми переборками на три части. На высоте человеческого роста бетонные переборки заканчивались стеклянной стенкой, а двери в них были похожи на блиндажные. В первых двух отделениях теплицы горели сильные лампы накаливания, из третьего через стеклянные стены проникал дрожащий свет люминесцентных ламп. Растения на стеллажах, представляющих собой длинные, широкие, с низкими бортами ящики, медленно покачивались от воздушных токов.
— А у вас тут недурные тропики! — воскликнул Андрей.
— Но каждому посетителю грозит участь капитана Кука, Орич съест! — засмеялась Вера. — Он и тебя-то пустил только потому, что не успел за мной закрыть дверь!
— Опытная работа не любит постороннего взгляда, — ворчливо заметил Павел.
— Боишься, что сглазят?
— Нет, увидят не то, что надо…
Это прозвучало как предупреждение. Андрей отступил в средний проход и замолчал. Если ему будут показывать опыты, хорошо. Если не будут, тогда можно поспорить. А раздражать Павла ему не хотелось.
— Тут не только тропики, — вызывающе сказала Вера. — Тут у нас есть и полюс холода… — Она взглянула на Орича, тот промолчал.
— Ну что же, забирай Павла и пойдем домой, — предложил Андрей. Он почувствовал, что Вера борется с молчаливым сопротивлением Орича. — От этой духоты одно спасение — свежий воздух. Я думаю, он каждый вечер с тобой ссорится. В таких парниках могут прорастать не только добрые злаки, но и сорные семена.
Вера перевела взгляд на Андрея. В нем вдруг появилась мольба. Орленов невольно опустил глаза. Ему не хотелось разыгрывать ни миротворца, ни нападающего.
— А может, ты, Павел, покажешь свой полюс холода? — спросила Вера.
— В самом деле? — поддержал Орленов. — Я как-то приходил к вам, но не застал хозяев. Любопытно посмотреть на твои опыты. Да и Вере не терпится провести меня в свое царство света, я ведь вижу…
Вера взглянула благодарно. Орич нахмурился:
— У нее есть свой вход.
— Нечего сказать, довольно милое приглашение! — засмеялся Андрей. Он никак не мог понять такого отношения со стороны Орича. Всякий человек, интересовавшийся его собственными опытами, был для него другом, помощником, пропагандистом. А Орич смотрел на посетителя как на врага. Что же такое он тут делает, если боится постороннего взгляда?
— А директора и парторга ты так же любезно выгоняешь? — не выдержал и спросил он.
— Они лица официальные, — сухо ответил Орич.
— Ах, так? Ну, а я твой друг! — сказал Андрей и, прежде чем Орич мог помешать ему, прошел к тяжелой двери в соседнее отделение и открыл ее.
Вера шагнула за ним, словно решив прикрывать его с тыла. Орич остался на месте.
Андрей миновал тамбур и открыл вторую дверь. В лицо ударил холодный воздух. Под электрическим солнцем земля в ящиках поблескивала мерзлыми кристаллами льда. Андрей одним взглядом охватил оборудование лаборатории: аммиачные трубы холодильных приборов, распределительные щиты и подведенную к стеллажам систему электронагревательного прибора. На стенах был иней, на стеллажах — повисшие и потемневшие от холода растения. Он взглянул на термометр: двенадцать ниже нуля!