Одна дверь на улицу распахнута настежь, ярко-синее дерево покачивается на каменных ступенях крыльца.
− Вот он, − говорю я, указывая на экран.
Пока мы смотрим, человек в военной форме наклоняется над ступенями и захлопывает дверь.
Я отшатываюсь, как от удара. Мое тело вибрирует, по коже ползет жужжание, которое сотрясает мои кости и электризует мою плоть.
Кто-то из военных только что закрыл открытую дверь мисс Уайт.
Джек смотрит мне в глаза.
«Не говори, не говори, не говори…» − снова и снова произношу я в голове.
− Она тоже у них, − говорит он.
Каким-то образом Джек закрепляет башню, делая ее похожей на пыльную реликвию. Мы долго шли пешком, затем добрались до берега и встретили кого-то в лодке. Никто не разговаривает, пока незнакомец − друг Зунзаны − сливается с другими рыбацкими лодками, кружа вокруг острова, затем подплыл к маленькому, скрытому от чужих глаз доку, ведущему к изолированному дому в Гозо.
− Это безопасное место, − говорит Джек, расплачиваясь с человеком, который привез нас сюда. − Но, может быть, тебе лучше остаться внутри и спрятаться, пока мы не узнаем больше?
Джули и Ксавье видя, как мы подходим и распахиваем дверь, радостно обнимают Джека. Мне кажется странным быть так далеко от этого счастливого воссоединения друзей. Я замечаю порезы и синяки на их лицах и телах − не только от вчерашней битвы и разрушения, но вследствие транспортировки Акилы.
Джек ведет Джули и Ксавье в другую комнату, чтобы обсудить планы, но сначала отводит меня на кухню. У них есть кухонный андроид, который предлагает мне поесть, но, несмотря на урчание в животе, я отказываюсь. Во рту горький привкус, от которого я не могу избавиться.
Я брожу по дому. Здесь удивительно большие спальни на верхнем этаже; большая кухня, столовая и кабинет на первом этаже. За одной из дверей я слышу низкий гул голосов − Джек обсуждает возможные варианты развития событий с Джули и Ксавье.
Ха. Какие у нас есть варианты? Нам некуда идти. Мы ничего не можем сделать — мы всего лишь четверо подростков в битве против глобального правительства, способного заменить людей двойниками?
Ничего.
В доме есть еще одна дверь, сделанная из грубо отесанного дерева. Из-под двери дует холодный ветерок, и я даже не удивляюсь, когда открываю ее. Затем спускаюсь вниз в подвал, пальцами скользя по каменной стене. Этот подвал, как и туннели, в которых мы были вчера, вытесана прямо из каменного основания острова.
У подножия лестницы беспорядок, паутина, но на грязном полу есть четкая протоптанная тропинка и царапины на стенах. Я делаю несколько шагов к другой двери. Эта делана под дерево, но я так подозреваю, что она сделана из стали. Клавиатура поддается вместе с дверью − это «комната страха», которая есть почти в каждом доме на Мальте еще со времен Гражданской войны.
Но она не заперта. Я толкаю ее обеими руками.
Из комнаты льется свет, на мгновение ослепляя меня. Эта комната, в отличие от грязного, захламленного подвала, стерильна и ярко освещена стальными и флуоресцентными лампами. Все это напоминает мне комнату моей матери в нашей квартире — та тоже бывшая «комната страха» и тоже была загромождена больничной утварью. Я вспоминаю по рассказам, что Ксавье учился на медицинском факультете − этот стол, заваленный документами и диаграммами, должно быть, принадлежал ему. Шкафчики над ним забиты медикаментами первой и экстренной помощи, но я не сосредоточилась на них.
В центре комнаты находилась металлическая каталка, длинная хромированная плита на колесиках.
А к ней была привязана Акила.
Глава 53
Я касаюсь рукой Акилы, обернутую в сдерживающую технологическую фольгу. Ее тело теплое, она выглядит спокойной, спящей. От моего прикосновения ее тело дергается.
− Проснись, − шепчу я. А потом громче: − Проснись.
Язык болит, глаза горят от непролитых слез. Ирония не ускользнула от меня; эхо тех же самых слов отдается в моем сознании из снов моего отца.
Я прижимаюсь щекой к щеке Акилы и шепчу ей на ухо: − Проснись.
Я чувствую движение.
Мое тело откидывается назад, мгновенно настораживаясь.
Акила открывает глаза и смотрит на меня. На мгновение я не вижу ничего, кроме ярости и убийства. А затем она моргает и ее лицо смягчается.
− Элла? − шепчет она.
− Акила?! — я бросаюсь к ее скованному телу и обнимаю ее. − Это действительно ты? − спрашиваю я.