– Пушкина, – пошутил Владимир, и рыжие засмеялись.
– Придурок! – зло сказала Маша.
Она прошла к входной двери, слегка приоткрыла ее, выключила свет и вернулась к столу.
– Света, открой, пожалуйста, форточку.
Колтун приоткрыла окно. Пламя свечей на столе колыхнулось на сквозняке, заволновалось, но потом снова стало ровным и спокойным.
– Все, садимся. – Маша была раздражена. Ее бесил Паровоз, потому что пил, ее вывели из себя Оля, Юрка и Пашка, ее раздражали вечно смеющиеся тупые рыжие курицы.
«Надо успокоиться. Иначе ничего не выйдет», – уговаривала себя девушка.
Они сели за стол, образовав магический круг. В то, что круг станет магическим с таким содержимым, Мария верила с трудом, но она хотела этого сеанса, и выбора у нее особого не было.
– Возьмитесь за руки, – сказала она.
По правую руку от нее сел Паровоз, а по левую – Света Колтун. Они посидели, держась за руки, с минуту.
– Так, все, тишина. Я начинаю.
Маша положила руки на блюдце в центре стола. На мгновение закрыла глаза, а потом, не раздумывая, произнесла:
– Вызываю дух Александра Сергеевича Пушкина!
– О, б…! – вырвалось у Паровоза.
Маша не обратила на это внимания.
– Вызываю дух Александра Сергеевича Пушкина!
Она сделала небольшую паузу и произнесла вновь:
– Вызываю дух Александра Сергеевича Пушкина!
Маша почувствовала, как тарелка под кончиками пальцев задрожала.
– Дух, ты здесь?
Блюдце дернулось и поползло к графе: «ДА».
Было около десяти вечера, когда позвонил Юрка. Паша сидел за компьютером и просматривал ленту друзей «В Контакте».
– Да, – ответил он, так и не оторвавшись от монитора.
– Пашок, выходи, сообразим что-нибудь.
«Сообразим что-нибудь» означало только одно – выпьем по коктейлю. Благо мама у тетки, а отец на дежурстве. Паша хотел отказаться (как он это успешно проделал с Машиным вызовом духов) и проиграть сегодня всю ночь в «R2», но от быстрого отказа его удержал голос друга. Предательство подруги и все такое. Юрке нужно с кем-то поделиться.
– Ты где? – спросил Пашка и выключил компьютер.
– У твоего дома.
– Ну, так заходи, у меня предки в самоволке.
– Нет. Давай к дядюшке Тому пойдем. Сейчас и Димыч подойдет.
Они часто собирались на крыше единственного девятиэтажного здания в городе. Там стояла сваренная из металла небольшая будочка. Внутри вполне помещалось четыре человека. Вот ее-то они и прозвали «хижиной дядюшки Тома».
– Ладно, сейчас выхожу.
Юрка был расстроен. Он рассказал, что поссорился с Олей. Дима с Пашкой знали, что Ольга для него была больше чем подружка. Они с ней с пятого класса. С пятого класса за одной партой, проводы из школы домой, подарки и поцелуи, а с недавних пор и… В общем, до сегодняшнего дня все складывалось хорошо. Секс, вечеринки и даже, как предполагал Юрка, любовь. По крайней мере, он без нее не представлял себе жизни.
– Она смеялась и смеялась, а я стоял как дурак, не зная, смеяться мне или плакать. Тут она остановилась и сказала: Юрочка, неужели ты подумал, что я буду возиться до старости с таким ничтожеством, как ты? Прикиньте?! Мне захотелось ее ударить. Нет, вру! Мне захотелось ее убить. Поэтому я молча ушел. Ушел! Понимаете? Лучше бы я убил ее. А потом и себя. Зачем мне жить? – В глазах Юры стояли слезы.
– Брось ты, Юрок. Сколько их у тебя еще будет? – сказал Димка.
Юрка схватил друга за грудки.
– Она одна такая! Ты слышишь?! Одна! – Отпустил Диму. – А знаете, что она мне еще сказала? Она сказала, что трахалась со мной из жалости. Прикиньте, из жалости! Сука!
Он взял с самодельного низкого столика банку коктейля и сделал три жадных глотка. Ребята сидели молча. Вдруг Юра подпрыгнул с места и помчался к краю крыши. Пашка сообразил первым. Он догнал друга, когда тот уже стоял на парапете. Дима тоже подбежал. Юрка матерился, пытался вырваться. Ребята заволокли его в будку и усадили. Сами сели на выходе, чтобы этот чемпион снова не стартанул.
– Юрок, погоди, – проговорил Пашка, отдышавшись. – Может, ты что-нибудь вытворил до этого, вот она и разозлилась…
– Она трахалась со мной из жалости, – всхлипывая, повторил Юра.
– Женщины бывают очень жестоки, – произнес Димка так, будто ему тридцать, а не пятнадцать.
Парни согласно кивнули.
– Она трахалась…
Вдруг вспышка, а следом треск. Будто молния ударила в крышу. Но молний не может быть в январе. Не может, и все. Пашка выглянул первым. Икнул и снова сел на свое место.
– Мужики, там, по ходу, кабель оборвался, – сказал Паша и отпил из баночки. – Я такое видел, когда с батей на вызов ездил.