— Нет, чтобы он сгорел! А, так он и так сгорел потом! — и заливаются еще больше.
Видно, что от той жизни у них остались плохие воспоминания.
— Там постоянно хотелось жрать, однако, вдоволь было только грязной работы, вот и все мои воспоминания, — своим неподражаемым голосом заявляет Ксита, щедро накладывая себе вторую миску каши.
— Вот эта жизнь мне нравится, — кивает она на горящий костерок и новую порцию крупы с сушеным мясом в котле.
— Отпразднуем, что мы все еще живы, для этого купил мех с молодым вином в последнем трактире, — я с видом фокусника достаю припрятанную в сене мягкую емкость.
Вино Терек аккуратно, чтобы не пролить ни капли, разливает по нашим чашкам. Попробовав молодой напиток, все приходят к выводу, что так сидеть еще лучше, чем проводить время в той развалюхе, которая называется здесь гордым словом «таверна».
Время подходит к закату, скоро начинает темнеть, мы с Фиалой располагаемся под телегой, уступая место наверху Тереку с ее сестрой.
Наступает относительная тишина, как я слышу какой-то металлический звук невдалеке от нашей стоянки.
Я чего-то такого и жду теперь все время, поэтому отстраняю прильнувшую ко мне девушку, заправляю порты под пояс и осторожно пролезаю под одним плетнем, чтобы добраться до следующего, за которым проходит основная дорога через село.
Так и есть! Все, как я ожидал!
Хорошо вооруженные дружинники в кольчугах по двое проезжают через видимое мне из-за двух плетней пространство.
— Два-четыре-шесть- восемь-десять-двенадцать, — успеваю я посчитать воинов в шлемах и кольчугах.
Вот погоня нас и догнала, даже почему-то зашла с тыла в село, чтобы отрезать путь к бегству какой-то своей частью.
Я, конечно, не успел всех воинов рассмотреть в сумерках, сколько их проехало до этого момента.
Быстро возвращаюсь к своим, уже тоже насторожившимся, девушки натягивают луки, Терек одевает кольчугу и наручи.
— Держите морды лошадям, — шепчу я им, — Там разглядел двенадцать всадников, все воины опытные, наверно, вообще их еще побольше будет.
— Куда едут? — тихо спрашивает Терек.
— К центру села со стороны нагорий, на площадь. Едут тихо, не спешат. Похоже, что осторожно замыкают ловушку. Давай арбалеты, подойдем к площади тайком, я знаю проход туда отсюда, в рубку нет смысла лезть точно, — отвечаю я ему.
Сам я понимаю, что не готов вступать в бой с превосходящими силами, тем более, с настоящими опытными воинами.
Значит, мое ПОЗНАНИЕ не обмануло меня с предчувствием, а серый рамки вокруг троих наемников правильно предрекают им неминуемую смерть.
Да и вокруг Терека и Кситы они полностью не исчезли. Это значит, что от того, как они будут себя вести сейчас, зависит, выживут они или нет.
Я очень хочу, чтобы выжили, только, для этого придется бросить парней в таверне на произвол судьбы.
Ну, я сделал все, что смог, чтобы мы выжили все, однако, теперь готов умыть руки, как человек из будущего, где такое слепое самопожертвование за других — уже совсем не абсолютная норма жизни.
Так я и не смог задать вопрос Шноллю, почему я не могу на него воздействовать. И больше точно не смогу его спросить о чем-то.
Мы пока смогли отсидеться в укромном месте сильно запутанной деревни, однако, теперь пора поглядеть, что там творится на площади.
С которой как-то разом донеслись громкие крики, потом они так же быстро смолкли.
Неужели наших товарищей уже убили? Так быстро? Да не может быть!
Лошадь осталась стоять запряженной в телегу, я не стал ее распрягать, понимая, что это не имеет смысла. Кобыла Терека тоже готова немедленно унести своего всадника, так что можно спокойно ехать, спасать свои жизни.
Только, это точно будет не по местным понятиям, с чем я не спорю, а просто проворно снаряжаю два арбалета.
Еще два заражает Терек, лучницы уже готовы стрелять.
Только, на улице уже темно, впрочем, около таверны народу с факелами много найдется, ведь без хоть какого-то света тут не повоюешь.
— За мной идите, — я зову спутниц и наемника за собой.
Пять минут разных передвижений мимо покосившихся заборов в темноте, и мы оказываемся рядом с деревенской площадью, где и происходят основные события этого вечера.
Из-за очередного забора с обвалившимися жердями мы можем рассмотреть саму таверну, ее крыльцо, освещенное густо горящими факелами в руках многочисленных воинов. Они выстроились вроде почетного караула перед крыльцом таверны, на котором я вижу окровавленное лицо Шнолля, которого держат с боков пара дюжих воинов.
— Остальных не видно, — шепчет мне Терек, больше переживающий за Вертуна и Грипзиха, своих старых товарищей.