В роли нападающей стороны выступила конечно моя мама, вот и здесь пригодились турецкие переводчики, ошарашенные столь агрессивным напором моей мамы и переводя непереводимые обороты русской речи, с применением такой-то матери, которые молоденький турок, знавший русский язык никак не мог перевести французам, потому что сам ничего не понимал. Почему я бедная,несчастная и причем тут ее или твоя мать, эти обертоны тот никак не мог передать турку, знающий французский и на этом все зависали, даже жесты на пальцах ничего не помогли объяснить.
А, я скромно стоял в сторонке и делал вид, что меня все это не касается. На нас уже начали обращать внимание первые редкие посетители ресторана, а вежливый администратор стояла в стороне и слушала, силясь понять, что здесь происходит. Но, когда моя мама все-таки достучалась до французов и когда те поняли, что мне всего пятнадцать лет, хотя я описывал Лену раньше, она со своими оформившимися сексуальными формами выглядела на все двадцать, то оба француза резко побледнели, а турки от страха втянули головы, хотя по турецким меркам я уже вполне могу выходить замуж.
Но здесь на побережье, где много иностранных туристов, действуют свои законы и если о домогательстве узнают в турецкой полиции, то не поздоровиться не только французам, но и местным туркам, особенно работнику отеля, которым французы пообещали заплатить за помощь в переводе.
А, моя мама видя результаты своей атаки, продолжила махать *шашкой* и в запальчивости пообещала вызвать полицию, а четыре бедных здоровых мужика тряслись осиновыми листьями перед хрупкой женщиной, желая только одного, чтобы это закончилось и побыстрей убежать от этой расшумевшейся фурии, как им казалось. Вот здесь уже вмешался я и тихо подойдя к маме, взяв ее за локоть и отвел в сторону.
- Ма, ладно хватит, ты же видишь они все поняли и уже больше не будут. Давай их отпустим? Они же мне ничего плохого не сделали?
Мама покосилась в сторону французов и вздохнув отпустила тех восвояси, наказав при этом, чтобы близко не подходили к ее дочери. Те от счастья не то что припустили, а буквально испарились из нашего поля зрения, только два турка мялись и не уходили.
- Что еще ? - мама грозно вперила руки в бока.
- Мм, мы бы хотели вам морально компенсировать - первым заговорил переводчик из отеля, обращаясь к нашей маме - мы бы хотели вас угостить и заплатить за ваш ужин в Арго. Только одна просьба, пожалуйста не сообщайте в наш отель об этом инциденте, а то меня уволят оттуда, у нас бедная семья и сестра больная.
Все это переводил Асаф, говоривший по русски, понуро наклонив голову.
- Господи, да идите уж, никому мы ничего не будем говорить, не надо нам ничего - поняв чего больше всего боится этот паренек - ведь не скажем? Так папочка? - мой отец утвердительно кивнул головой. Он у нас был за тяжелую артиллерию и стоял за спиной своей жены, готовый в любую минуту ринутся на защиту своей семьи. Но моя мама своим бешенным напором решила дело в свою пользу.
- Давайте уж покушаем в этом ресторане - хитро прищурившись и взяв своего мужа за руку, мама начала ластится к нему как кошка - раз сюда пришли - глазами выискивая столик, куда-бы присесть.
Администратор ресторана лично подошла к нам и сама приняла заказ, радуясь что все обошлось и не надо вызывать полицию. Это в нашем споре, та отчетливо слышала. Посидели, плотно поужинали, даже папа расщедрившись заказал нам омаров, попробовать.
- Ох, хорошо, наелась - мама откинулась на спинку стула - можно ужин пропустить и здесь посидеть подольше, музыку послушаем.
Так и продолжился весь наш оставшийся отпуск. Больше к нам никто не лез, потому что со мной в спортзал мама отправляла всегда Сережу, бдить, в остальное время я все время был на ее глазах. Далеко от себя меня моя мама не отпускала, зная, что меня легко обмануть и что я притягиваю своей красотой всех окрестных мужиков, так она думала. Но я не сильно и возражал, ведь действительно по-настоящему это тело только очнулось от *летаргического* сна и Лена Скворцова ничего не умела, даже писать и читать.
Приходилось притворяться и скрывать это. Домой приехали все загоревшие и отдохнувшие. Мама, с Серегой загорели до бронзового цвета, а я в самое пекло ходил в спортзал заниматься на тренажерах и загорел только слегка, впрочем как и папа, тот бедненький только отсыпался или в номере, или в шезлонге около бассейна, спеша выспаться на всю свою будущую жизнь, трудоголик, одним словом.