– Так, – сказал врач.
– Для устойчивости системы необходимо равновесие ее составляющих. Волков в лесу должно быть столько, чтобы им хватило для пропитания зайцев; в противном случае все зайцы будут съедены и волки умрут с голоду. С какого-то участка земли должно испаряться столько воды, сколько вернется на нее в виде дождя, – иначе она превратится либо в болото, либо в пустыню. Давление пара в котле должно быть уравновешено напряжением стенок; если их материал недостаточно прочен, котел взорвется. Техническая вооруженность общества… кстати, не только военная, должна соответствовать уровню культуры и нравственности: дали бы вы в середине прошлого века полинезийскому дикарю автомат – и за полгода он перестрелял бы и съел все племя, кроме ближайших родственников… Впрочем, зачем далеко ходить? Дайте каждому россиянину по автомату… А что было бы, если бы Гитлер не разогнал своих ядерщиков и атомная бомба появилась бы у него, особенно за месяц до краха? Куда более цивилизованный – так, по крайней мере, считается – Трумэн за долю секунды сжег для самоутверждения сто тысяч человек… Или вот вам пример несоответствия уровня даже бытового прогресса уровню культуры и нравственности: подарите каждому москвичу по автомобилю, и через полгода в Москве не останется ни одного дерева, все вырубят под гаражи, а случайных пешеходов будут давить, как крыс… Да что автомобили, вот вам совершенная мелочь: в Россию сейчас хлынули пластмассовые баллоны с водой, которые, в отличие от старых, соответствовавших нашему уровню стеклянных бутылок, некуда сдать, – и вся страна завалена этой гадостью… Так вот: разрушительная мощь человечества – давление пара в котле – возрастает по экспоненте и будет возрастать, а уровень нравственности – материал и толщина стенки в котле – остается неизменным. Temporamutantur,[2] а мы – нет… рано или поздно котел взорвется.
– Да, но мы с вами согласились, что войнам положит конец объединение вооруженных сил государств.
– Если бы мы этого не допустили, то о неисчерпаемости электрона я бы не стал и говорить. Останутся государства с суверенными армиями – стопроцентная гибель Земли через двести, ну, триста лет. Для этого хватит и ядерного оружия. Я говорю об открытиях новых источников, новых видов энергии; для того чтобы погибла цивилизация, мировая война будет уже не нужна. Доступная… так сказать, концентрация разрушительной мощи на душу населения непрерывно возрастает: при прочих равных условиях – например, в людном месте, за одно и то же время и в равной безопасности для себя – человек из лука мог убить одного человека, из винтовки – пять, из автомата – тридцать, подложив мину – сто… Сейчас тот, кому это нужно, может достать пистолет, автомат, гранатомет, даже небольшую ракетную установку типа „Стингер“; через пятьдесят лет это будет портативная атомная бомба; через сто пятьдесят – тот самый стакан, которого хватит для всей Земли…
– Погодите, Иван Ильич, – сказал врач. – Но ведь если государства объединятся…
„Да не объединятся они“, – подумал Иван Ильич.
– …то разработка новых видов оружия должна прекратиться.
– Чтобы выпустить нового джинна, вовсе не обязательно заниматься оружием. Отто Ган, например, никакого оружия не разрабатывал, когда открыл деление ядер. Было бы открытие, а разработчики и пользователи найдутся. В мире сотни террористических организаций, десятки миллионов преступников, человеконенавистников, маньяков, которых не станет меньше из-за того, что НАТО, Россия и Китай объединят свои армии. Я думаю, что число их будет расти – подобно тому как, несмотря на растущее благосостояние населения, в двадцатом веке повсеместно растет преступность: мало того, что нет никаких предпосылок для исправления нравов, так еще и психика человека трещит от техногенных нагрузок… Впрочем, Михаил Степаныч, вам это лучше знать: может быть, я не прав?
– Насчет психики вы, к сожалению, правы.
– Но мы застреваем в частностях… главное вот что: я не знаю, кто это будет, что это будет, когда и как это будет… но если в руках человечества появляется оружие колоссальной, апокалипсической, несопоставимой даже с ядерной силы, а само это человечество стоит на нравственном уровне средневекового арбалетчика, – оружие это сработает. Причем я настаиваю именно на оружии, в экологическую катастрофу, якобы угрожающую существованию человечества, я не верю: беды, конечно, грядут, и великие, но когда по-настоящему прижмет – начнется мор, глад и пойдут двухголовые дети, – человечество схватится за голову и бросится всем миром спасать свою среду обитания. Не то с оружием: во-первых, действие его не протяженно во времени – позволяющем остановиться, одуматься, во-вторых, оно служит исключительно человеческому пороку, затмевающему разум, и в-третьих… применительно к оружию будущего, да и к ядерному, это едва ли не самое главное – пустить его в ход, независимо от ничего не подозревающего человечества, может ничтожная группа людей. А раз может – помните теорию вероятности? – значит, рано или поздно с необходимостью пустит.
Иван Ильич замолчал. Врач закурил, затянулся два раза, раздумчиво поморгал – и сказал:
– Сомнения у меня есть… – слегка улыбнулся, – к счастью, сомнения есть. Во-первых, думаю я, создание этого вашего… сверхоружия – высвободить энергию из электрона или чего там еще – это задача огромной технической сложности, которая под силу лишь государству, но никак не одиночке маньяку или даже террористической группе. Ведь террористических групп и сейчас хватает, но, насколько мне известно, у них нет даже танков, не говоря уже об атомной бомбе. Самое большее, на что они способны, это взорвать самолет с пятьюстами пассажирами на борту; это, конечно, ужасно, но все же пятьсот человек – песчинка в сравнении с пятью миллиардами.
– Танки им просто не нужны, это оружие для открытых пространств, а не для диверсии, – сказал Иван Ильич, потому что врач выдержал паузу. – А небольшие атомные бомбы у них скоро будут. Кроме того, террористическая организация – это не обязательно сто или тысяча человек: террористической организацией может стать и целый народ, ущемляемый по национальному или религиозному признаку… Кстати, среди первых по старым счетам заплатит Россия.
– Так… Тогда вот мое второе сомнение: вы говорите, что человечество нравственно не изменяется. С этим, мне кажется, трудно согласиться. Ведь нельзя же сказать, что на Земле царят совсем уж средневековые нравы.
– Помилуйте, – сказал Иван Ильич, – что же изменилось? Вот вам двадцатый век: в России уничтожили миллионы во времена культа личности; каждый десятый европеец погиб во второй мировой войне; Гитлер задушил миллионы в газовых камерах… американцы во Вьетнаме выжигали людей, как чумных микробов, напалмом; советская армия истребила без различия пола и возраста сотни тысяч афганцев; сейчас Россия, в преддверии уже двадцать первого века, стирает с лица земли целый народ… И ведь это все так называемые цивилизованные страны – о странах третьего мира, где людей миллионами убивали и убивают мотыгами, я и не говорю… Что же изменилось? Разве что в худшую сторону?
– Да, конечно… но во время войны человек становится преступником по принуждению, по приказу, не говоря уже о неизбежном повреждении его психики. Но ведь нельзя отрицать, что в обыденной жизни, хотя бы благодаря просвещению, нравственный уровень по сравнению со средневековьем повысился. Нет зверских пыток, публичных казней… да нет, Иван Ильич, ну что говорить: ведь еще сто лет назад среди тихоокеанских племен было распространено людоедство.