- Давайте выясним, где мы находимся. Давайте встряхнемся. Потанцуем.
Вновь загорается свет, вновь звучит музыка, все вновь обретает цвет и вертится волчком. Голдхилл уже очумел. Музыка заливает его нервные узлы потоком утешения... Любовь! Блаженство, счастье! Яркие огни! Опять танцуют с притопами Ангелы Ада, танцуют все. Но длится это недолго. В толпе - Кизи. Его начинает окружать народ. Музыка затихает. Кизи выглядит слегка остекленевшим, однако держится стойко, как будто полон решимости схватить катастрофу за плечи и отшвырнуть прочь. В руках у него глыба льда. Он целует ее, откалывает кусок и кладет его в рот, откалывает еще один и протягивает Кэссади. Кэссади целует свой кусок льда и растирает им свой обнаженный торс. Ледовая вещь... К ним пытаются протиснуться телеоператоры и радиоператоры. Их оттирают назад. Все ходит ходуном. Кизи и Кэссади сидят на полу и общаются с помощью льда. Проказники и кое-кто из прочих торчков садятся в кружок рядом с Кизи и Кэссади... в позу лотоса... Садится вместе с ними и Гэри Голдхилл. Он готов. С ними сидит малыш с шипящими зубами, чумовой... в позе лотоса... Спина его под балахоном Неру неподвижно выгнута. Он в трансе. Жемчуг в сосуде все кипит и кипит. Все берутся за руки и закрывают глаза - общинный круг... Они зажмуривают глаза все крепче и крепче, они ждут... э н е р г и и. Она приходит! Приходит! Из круга доносится резкий пронзительный звук... Слыхали?! Странно... Половина наблюдателей в замешательстве, они с б и т ы с т о л к у. Это что, вечеринка по случаю Дня Всех Святых или спиритический сеанс с трясунами? Господи... Алберт Морч из "Уиминз уеар дейли" говорит Катрит Милинье: "Послушайте, когда я вчера вечером с вами познакомился... я еще не знал, что вы дочь герцога Бедфордского!.." Что это все ударились в религию! Ангелы неугомонны. Они стоят у края круга. "Эй, включите музыку!.." Сидящие в кругу - Кизи, Кэссади и все прочие - начинают говорить. Малыш с шипящими зубами слышит голос. Глаза его все еще зажмурены. Он улыбается и сияет.
- Дохлый зяблик,- говорит он,- разбитая дорога и дохлый зяблик.
По голосу чувствуется, что он на грани слез и беспамятства... или же готов в любой момент разразиться безумным хохотом...
- Дохлый зяблик и разбитая дорога, лежит в пыли, о ш и б к а... о ш и б к а, но она н е и м е е т з н а ч е н и я... Ошибка н е и м е е т з н а ч е н и я... важна ситуация, в которой сделана ошибка... Разбитая дорога, дохлый зяблик, четыре заправочные станции, хвостовая дозаправка в воздухе для толстяков в темных очках, которые не видят разбитой дороги и дохлого зяблика...
Голдхилл сидит, погруженный в транс... Отовсюду накатывают волны энергии... Словно... злые духи!.. Кизи и Кэссади - что они пытаются проделать с его разумом?.. С х в а т и л и меня, заманили в Долгое Ожидание - чего? мысли? откровения? любви? чувства? прорыва - куда? или это
МИСТИФИКАЦИЯ
Они его мистифицируют! Морочат ему голову! Однако мысль, которую мы ждем, - о н о щ у щ а е т е е, физически, она накатывает мощной волной... Он хочет описать ее и заглядывает себе глубоко в душу
PRESQUE VU!
Массовая бесовская галлюцинация - вот что это такое! Он озирается по сторонам... Все ходит ходуном...
ЦИРК ИЛИ АД
Вокруг него - осужденные на адские муки, пропащие души умерших... Он поднимается, сверкая китайским фейерверком своей драконской пижамы, и направляется к двери, выходящей на Шестую улицу, однако... Мертвые и Проклятые! Лица!
АНГЕЛЫ АДА
Ангелы Ада, запрудившие ведущий к выходу коридор, затевают
РЕЗНЮ
Он возвращается в толпу и погружается в искривленное время... Как будто жизнь его - это бесконечная ленточная петля... В древнейших адских безднах с лакричным слабительным непрерывно пузырятся злые духи
ЛОВУШКА
Так получайте! Харе Кришна Харе Кришна Кришна Кришна Харе Харе Харе Рама Харе Рама Рама Рама Харе Харе - и это песнопение превращает его в... Кришну!.. Христа!.. Бога... И тогда он выскакивает из искривленного времени и попадает в серебристую дымку... Всемирного Разума...
- Почти получилось,- говорит Кизи, впервые открывая глаза. - Вполне могло получиться. Но слишком шумно...
Однако облако, похоже, рассеялось.
Народ уже толпится у выхода. Все сбиты с толку и ошарашены. Не вечеринка, а черт знает что... Уходят Ангелы Ада, телевизионщики, сыт по горло и Херберт Голд... и Алберт Морч... Время приближается к трем часам утра... Люди смотрят на сцену, но там нет ни одного музыканта. Что, уже все? А вы в автобусе?.. в пироге?
Кизи продолжает. Вновь гаснет свет. Теперь щемящая тоска охватывает всех. Это совсем другая... вещь... Кизи отходит к противоположной стене и садится. Его высвечивает из темноты луч прожектора. Со всех концов гаража сходятся Проказники: Горянка, Отшельник, Бэббс, Гретхен, Дорис Копуша, Пейдж, Зануда, Кэссади, Черная Мария, Чума, Кишка, Джордж Уокер, Шомпол, Стюарт Бранд, Лоис Дженнингс - все направляются к Кизи. У Зануды в руке микрофон, и он говорит во тьму:
- Все, кто с нами, все, кто с нами в этой вещи, подходите ближе. Если вы не являетесь частью этой вещи, если вы не с нами - пора уходить, потому что настало время...
Лава огненная! Вот именно - те, кого слегка напугал такой оборот вечера, перепуганы теперь вконец. Народ с топотом и брюзжанием направляется к выходу на Шестую улицу. Проказники, тем временем, перешагивая через людей, подтягиваются поближе к Кизи и устраиваются вокруг него в кружок. Другие тоже выходят из тьмы на луч прожектора, освещающий голову и спину Кизи. Кизи выглядит растерянным. Он поднимает голову и всматривается в свет прожектора. В руке у него микрофон. Он делает знак, как бы говоря: "Пропустите их..."
- Я знаю этих людей, - говорит он. - Я был вместе с ними!
Целая Аллегория... Живая картина, изображение равнин, населенных... Рядом с ним - самый тесный внутренний круг, потом - внешний круг Проказников. За ними - немногие из старой перри-лейнской компании. Затем многочисленные торчки, неотъемлемая часть пирога, вроде Голдхилла и Малыша с Шипящими Зубами, а дальше - кольца, кольца, градация веры... а у стены несколько отдельных групп, без веры вообще, просто слишком обессиленных или любопытных, чтобы уйти. Наконец к внутреннему кругу, шагая через застывшие на корточках и в позе лотоса тела, направляется Кэссади... Кизи поднимает на него глаза, похоже, он чувствует дурноту и теряет силы... Он качает головой...
- Прощай, Нил! - говорит он. Вид у него такой, как будто он того и гляди потеряет сознание. Кэссади подходит ближе. Кизи наклоняется к микрофону: - Все говорят: "Посмотрите на него - способный романист... окруженный некогда тысячами... а теперь лишь немногими..." Но я могу...
...однако он теряет мысль. Помещение погружено в тишину и во тьму, лишь Кизи освещен слабым прожектором...