Чума танцует в круговороте чистого, неподдельного блаженства, он тащится так, как не тащился еще ни разу в жизни,- значит, вот где место Чумы! Норман оглушен кислотой, но ему дано ответственное поручение. Норман должен кружить в толпе с кинокамерой. Только у него нет блока питания, поэтому приходится подключить камеру к настенной розетке и волочить за собой длиннющий провод. Глаз его прижат к окуляру, и понемногу весь водоворот проникает в один этот глаз - единство. Я, сосуд воспринимающий все, Атман и Брахман, позволяющий всему этому втекать внутрь до тех пор, пока с а т о р и - не достигается идеальное состояние и до его сознания не доходит, что он - Бог. Не одну милю пропутешествовал он сквозь эту бьющуюся в корчах экстазно-макаронную массу, неужели камера еще включена? а разве это имеет значение? deus ex machina, и весь мир втекает в один глаз. Непременно нужно добраться до Центрального Пункта, Башни Контроля, громадный электрический журавль направленного микрофона ловит виднеющийся на вершине башни ансамбль - вот о н о г д е - в данный момент все там. Он начинает карабкаться вверх, цепляясь за трубы лесов, все еще с прижатой к глазу огромной камерой на плече - все втекает в глаз, как в воронку,- а позади него змеится сквозь толпу провод вместе со штепсельной вилкой. А э т о еще что за разгневанные фигуры?.. Ну, конечно, Бэббс и Хейджен, Бэббс жестами показывает Норману, чтобы тот слезал с платформы и не путался под ногами, з д е с ь и т а к т е с н о, у б и р а й с я к о в с е м ч е р т я м - космический смех, ведь они знать не знают, кто он такой, то есть Бог. Норман, кроткий, мягкий, застенчивый тихоня Норман, заливается над ними космическим смехом и продолжает подъем. Он вполне осознает, что в любой момент может заставить их исчезнуть в... его глазу, ведь они всего лишь два сгустка в мировом потоке, Бэббс и Хейджен.
- Норман, если ты не уберешься отсюда ко всем чертям, я тебя в ы к и н у! - Бэббс, принявший ту же самую угрожающую позу, что и во время конфликта с сан-францисскими копами в Филморе, кажется огромным и неукротимым, и сознание Нормана на миг раздваивается, разделенное оптическим хиазмом, как при дефекте Свитого Андрея: в одной части прочно засел страх быть скинутым вниз и свернуть себе шею - это ему-то, Норману, зато в другой - Космический Смех Бога над тем, насколько бессмысленна сейчас поза Бэббса. Сознание слабо колеблется между Богом и не-Богом, но потом на него накатывает волна смеха, это же космическое явление -- он, Норман, отваживается уже и на это, на д е м о н с т р а т и в н о е н е п о в и н о в е н и е, таков новый Я, и ничегошеньки они с этим не поделают, Бэббс пристально смотрит на эту ухмыляющуюся чумовую фигурку с огромной камерой, карабкающуюся вверх по лесам. Бэббс лишь вскидывает вверх руки, он сдается, Норман поднимается. Б о г! в настоящей Башне Контроля. Н у ч т о ж, р а з я - Б о г, з н а ч и т, я м о г у к о н т р о л и р о в а т ь в с е, ч т о з д е с ь п р о и с х о д и т. Он вглядывается вниз, в водоворот. Делает взмах рукой и это происходит! - т а м пробегает по толпе мелкая рябь, теперь рябь пробегает з д е с ь, к тому же совершенно ясно, что б у д е т дальше, он может предсказать ее, сильнейшую вспышку экстаза в т о й группе танцующих, в лучах стробоскопов, вот с е й ч а с о н а п р о и з о й д е т, и, конечно, она происходит - вибрация вдоль трещины, дефекта, произнесено слово с и н х р о н н о с т ь, а мы играем, но они же это д е л а ю т - м у з ы к а! и музыка начинает звучать - сатори, в Центральном Пункте, как и было написано,- но я же вам говорю... и в это самое мгновение на стене появляются огромные красные буквы:
ПУСТЬ КАЖДЫЙ, КТО ЗНАЕТ, ЧТО ОН БОГ, ПОДНИМЕТСЯ НА СЦЕНУ
К а ж д ы й? - Колеблются хиазмагические половинки, Бог и не-Бог, а потом до него доходит: это написал Кизи. Кизи на верхней галерее в своем скафандре космонавта написал это и с помощью проекционного аппарата направил на стену - в то самое мгновение. Что же делать, архангелы мои; Норман таращит глаза, не веря не веря чему? - на сцену поднимается негритос с натуральной копной растрепанных негритянских волос на голове, с головной повязкой по линии волос, отчего волосы вздымаются, как гигантский серый одуванчик, огромная рубаха плавает в свете направленных на него прожекторов, это Гэйлорд, один из немногих пришедших сюда чернокожих, сияющий лучезарной улыбкой кислотного дурмана и начинающий чудесный божественный танец, этот Гэйлорд - Бог... Что за черт! Норман делает знак толпе, но она не покрывается рябью. Ни там, ни здесь. Он предсказывает, что та группа воспарит сейчас в экстатическом подъеме, а она не воспаряет. Мало того, она попросту опускается ниже, точно в полу вырыли яму, взгляд печальных лунных глаз в кислотном недоумении устремлен вниз. Сайонара, Боже... И все-таки... И всетаки...
Три ночи длился грандиозный безумный карнавал. Событие было во всех отношениях значительное. Во-первых, за три дня доход от фестиваля Полетов составил 12 500 долларов почти без накладных расходов, а также произошло рождение нового жанра для ночных клубов и танцевальных залов. По прошествии двух недель Билл Грэхэм подписал с залом "Филмор" контракт на еженедельные Фестивали Полетов, на которых стал неизменно царить аншлаг. Для самих кислотных торчков Фестиваль Полетов был чем-то вроде первого национального съезда участников подпольного движения, которое до этого существовало на сугубо нелегальной, келейной основе. Торчки были крайне удивлены тем, как выросли их собственные ряды, - а также испытывали подлинную эйфорию, осознав, что могут, наконец, действовать в открытую, тащиться, как бабуины, и при этом ни небеса, ни закон на них не обрушатся. Пресса продолжала держаться того мнения, что это был опыт восприятия ЛСД без ЛСД. Однако ни один представитель сан-францисского мира людей с понятием подобным заблуждением не страдал, и тот уик-энд послужил началом эпохи Хейт-Эшбери.
Фестиваль Полетов изменил очень многое. Однако, как только утих водоворот, Кизи оказался на том же самом месте, откуда пришел, о чем позаботились окружные суды Сан-Матео и Сан-Франциско. Эти ублюдки вели под него настоящий подкоп. Они уже успели выбить почву у него из-под ног, отобрав Ла-Хонду. В своем распоряжении судья де Маттей обязал Кизи выехать из Ла-Хонды, продав дом человеку, не имеющему ничего общего ни с ним, ни с его книгами, возвращаться в округ Сан-Матео только по вызову своего чиновника, надзирающего за условно осужденными, а также при проезде по Портовой автостраде или при перелете территориальных границ округа Сан-Матео на самолете и не распространять на указанный округ сферу своего влияния. Поэтому Кизи вместе с Фэй и детьми переехал в "Размах" - дом Бэббса в Санта-Крусе. 23 января он направился в СантаКрус - а там его поджидал ордер на арест за нарушение правил отбытия условного наказания.
Ну что ж, таков их Фильм, Тонто, и все мы знаем, чем такие фильмы кончаются. Три года в башне тюремного замка Сан-Матео плюс пять, восемь, а то и двадцать, которые ему готовят в Сан-Франциско, вознамерившись ковать железо пока горячо, что послужит хорошим уроком дерзким любителям наркоманских фестивальных полетов. Кизи устроил чрезвычайный инструктаж вы, конечно, помните небольшое отступление по поводу подготовки к Мексике, сделанное два-три месяца тому назад?..
Итак, все собрались в "Размахе".
- Если общество намерено объявить меня вне закона, - сказал Кизи, тогда я сделаюсь изгоем, причем чертовски хорошим. Людям только этого и нужно. Во все времена люди нуждаются в изгоях.
Проказники поняли все с первого слова.
Так что сегодняшняя фантазия такова: вечером Кизи собирается бежать в Мексику. Границу он пересечет в кузове грузовика Бойса. У Бойса, находившегося в те дни вместе с ними, был грузовик, служивший ему чем-то вроде передвижной мастерской. Там хранились все сварочные агрегаты, ацетиленовые горелки и тому подобное оборудование, и там, в кузове, отогнав грузовик на заболоченные равнины за домом, он и работал, придавая крыльям старых автомобилей эротические позы из "Камасутры". В конце концов и психеделический автомобиль Роя Себёрна, его миниатюрный автобус, тоже был пущен под сварочную горелку, когда окончательно вышел из строя. Ничто не вечно. И искусство не вечно. Они направятся в Пуэрто-Валларту. На тот случай, если Кизи понадобится там удостоверение личности, он возьмет с собой водительские права кого-нибудь из Проказников. Между тем источником официальной версии происшедшего послужит последняя грандиозная проказа. Самоубийственный Полет.