В общем применение холодного пара — крайний случай. Как у нас. Обычно всю систему охлаждают горячим паром. И это идеально поддерживает рабочую температуру от ста до шести сотен градусов.
— Отключить холодный пар, включить горячий пар, как только система наберёт больше ста градусов, — скомандовал я операторам и тут же положил палец на свой наушник. — Кукша, огонь электрокартечью.
И снова всё небо засияло. Боевые и штурмовые меки разделились на две группы. Одна летела прямо на нас, а вторая — к крепости Кузьмы. Электрические сгустки просто накрыли атакующий нас отряд. Враг падал пачками. Но их всё равно было очень и очень много. Некоторые особо живучие механизмы выдерживали по восемь-десять попаданий, и только после этого сваливались в пике.
— Приземление врага на верхнюю палубу, — сообщили оба оператора. — Четыре боевых мека, и шесть штурмовых. Движуться к провалу на первую палубу, пробитую штурмовиком.
— Кукша, — приложил палец к наушнику я.
— Набираю энергию, — ответил он.
— Тридцать секунд до расплавления главного контура, — сообщил оператор, отчего я словил чувство дежавю.
— Тридцать секунд до расплавления, — сообщил я.
— Мне нужно ещё чуть чуть, — сообщил советник.
— Двадцать секунд, — голос оператора дрожал. — Десять, девять, — Всеволод вспотел, а глаза Нины полезли из орбит. — Восемь, семь, — что-то во рту пересохло, — шесть, — у моего начальника гвардии задёргался глаз, — пять, четыре, — Нина оперлась о кресло командующего и под её рукой стальной подлокотник погнулся, — три…
— Я всё, — крикнул Кукша.
— Вырубай, — гаркнул я. — Всё на пар.
Свет на мостике погас, только тускло светили мониторы. Вся крепость зашипела так, как будто мы были маленькими муравьями в огромном утюге. Я никогда не думал, что шипение может оглушать. Оказывается, может. Но даже в этом шипении нельзя было не услышать, как нечто громыхнуло. Такое услышал бы даже глухой. На секунду пол ушёл у меня из под ног, и я еле-еле сохранил вертикальное положение.
Все находившиеся на мостики охнули, а затем затихли. Я не мог видеть или слышать рядом Нину из-за продолжающегося шипения. Однако мне казалось, что я кожей чувствовал её напряжение.
— Температура нормализовывается, — сообщил один оператор. — Уже девятьсот пятьдесят градусов.
— Все вражеские меки уничтожены взрывом, — сообщил другой. Все выдохнули, кажется это сделало даже моё кресло.
— Все системы ПВО и гаубицы на верхней палубе и первой палубе выведены из строя, — сообщил третий оператор.
— Кукша, — я приложил палец к наушнику. — Ты жив?
— Едва, — тяжело дышал он. — В последний момент удалось убраться. И рвануло… я думал будет меньше.
— Надо восстанавливать гаубицы и ПВО, мы же запасли детали, — скомандовал я.
— Да, я думал, что так может получиться, все сгоревшие компоненты сейчас заменим, минут двадцать-тридцать, ремонтные бригады уже спешат, — ответил мой советник.
— Штурмовые силы, движущиеся в нашу сторону, отсутствуют, — сообщил оператор, следящий за полем боя. — Первые наземные мотострелковые подразделения врага достигнут черты города примерно через двадцать пять минут.
— Пусть штурмовые автоматоны занимают позиции и окапываются, с флангов их прикроет гвардия и боевые автоматоны. Также выведите на позиции танки, — я глянул на Всеволода и тот кивнул. — В город не пускаем, сейчас Кукша восстановит артиллерию, и мы их «закидаем» за чертой города.
— Если вы там закончили, то может поможете мне? — раздался в наушнике голос Кузьмы.
— Что у вас? — поднёс я палец к уху.
— У нас осталось три боевых на крыше и два штурмовых сейчас рвутся на мостик. Мне уже их нечем останавливать, они просто громят мою крепость, — серьёзно проговорил дед.
— Чёрт, — а я то думал, что у нас всё в порядке. — Вылетаем.
Глава 24
Я сел внутрь одного из переделанных боевых меков. Три мека повесели на себя по два штурмовых автоматона. Итого шесть автоматонов. Не густо, но достаточно. Мне главное, чтобы меня прикрыли, а там только успевай принимать новую технику. И нет, я не умел управлять боевым меком, но тот и сам прекрасно справлялся после моего «усовершенствования». Так что я был своеобразным пассажиром.
Прыжковые ранцы вознесли нас на высоту птичьего полёта. Отсюда город был виден как на ладони. И его вид меня расстраивал. Все наши старания шли прахом. Город горел от многочисленных упавших штурмовых летательных аппаратов, попаданий собственных снарядов и прочего осыпавшегося мусора. А ведь ещё даже не началась наземная битва. Если до неё дойдёт.