Взгляд на план ГОЭЛРО отчетливо показывает, что бедная сырьем, аграрная Центрально-Черноземная область (ЦЧО), включающая Воронежскую и Тамбовскую области, находится в слепом пятне регионального планирования электрификации (ил. 3)[98].
В окрестностях Воронежа не было предусмотрено ни крупных электростанций, ни примыкающей к ним электрической инфраструктуры. По плану ГОЭЛРО Центрально-Черноземная область должна была функционировать как экспериментальное поле децентрализованной сельскохозяйственной электрификации[99]. На это Платонов и отреагировал статьей «Электрификация деревень», развив риторически-идеологические элементы пропаганды периферийной электрификации. К своему аподиктическому утверждению, что электрификацию изобрели русские рабочие и крестьяне, он добавил сноску, чтобы обосновать этот акт изобретения.
Ил. 3. Схематическая карта электрификации С. С. С. Р. // Приложение к журналу «Электрификация», выставочный номер, 13 августа – 19 октября 1923 г.
Изобрели в смысле действительности. За границей давно знают и электрификацию, и коммунизм, но знают в мозгах, не дальше, мы же изменяем землю, мы даем жизнь мертвым мыслям, у нас электричество горит в хатах, а не в фантазии[100].
Этот своеобразный комментарий, который начинается с «действительности» и заканчивается «фантазией», как бы сопрягая обе эти области, знаменателен для этой статьи: он обнажает прием всего текста «Электрификации деревень» как своеобразного продолжения доклада «Электрификация: общие понятия», переплетая фантазию и действительность или, вернее, «техноэкономический идеал и народнохозяйственную действительность», как гласит подзаголовок первого издания «Государства будущего» Карла Баллода.
Вышедший в свет в 1898 году под псевдонимом Атлантикус, проект центрального государственного экономического планирования считался у инициаторов ГОЭЛРО образцом для плановой экономики советской России[101]. В плане электрификации приводилась ленинская цитата о том, что в условиях капитализма в Германии план Баллода повис в воздухе и остался литературщиной, работой одиночки[102]. А советское правительство претендовало на то, что с планом ГОЭЛРО сможет в короткий срок провести масштабный эксперимент экономического и социального преобразования страны. Платонов развивал своей «Электрификацией деревень» этот тезис Ленина[103]. Западные страны изображаются как отсталая периферия прогресса, разрабатывающая мертвые теории, тогда как молодое советское государство способно вдохнуть жизнь в идеалы Просвещения. Изобретение как коммунизма, так и электрификации встраивается таким образом в народнический дискурс. Именно так начинался для Платонова литературный поиск приемов описания и репрезентации социальных, естественно-научных и экономических теорий, возникших на Западе, но получающх наиболее полное развитие в России. Для этой цели в «Электрификации деревень» был создан народнохозяйственный идеал спонтанной, автономной, кустарной электрификации и противопоставлен реальности центрального плана.
План электрификации части России, рассчитанный на 10 лет, еще далек от осуществления, а деревни, как в догонялку, строят одну за одной свои кустарные станции. Организованность еще не победила стихийность, и, может быть, это не так плохо, т. к. только из великой стихийности, из буйного безумия могут родиться великая организация и великое сознание. Россия это и доказывает своей революцией[104].
Это напряжение между воображением, опирающимся на план, и осуществленной на земле действительностью – или скорее наоборот, между реальностью центрального плана и фантазмом спонтанной народной электрификации, – было характерно как для возникновения плана ГОЭЛРО, так и для его реализации в условиях НЭПа, что подчеркивает и американский историк Куперсмит:
Суть плана ГОЭЛРО заключалась не столько в командной экономике «сверху», сколько в централизованном управлении, основанном на идеале рационального использования материальных и человеческих ресурсов. Однако НЭП сделал эти планы проблематичными. Рожденному в централизованом государстве ГОЭЛРО пришлось взрослеть в условиях децентрализованной экономики[105].
Хозяйственно-политические модели централизованной и децентрализованной электрификации представляли собой не единственный парадокс в тесной сцепке электричества и советской власти. Хотя децентрализованная модель демократии Советов была закреплена в первой советской Конституции, большевистское правительство стремилось по окончании Гражданской войны к воссозданию сильной централизованной структуры управления. Это выражалось и в руководящей позиции Владимира Ленина, и в народнохозяйственной модели плановой экономики. Таким образом, центральный план электрификации шел чуть ли не вразрез с децентрализующим свойством электричества как подчеркивает Маклюэн[106]. Кроме того, электричество, его свойства и связанные с этим проблемы репрезентации требовали критической рефлексии основных постулатов материализма, образующего мировоззренческое ядро новой идеологии. В выходящем с 1922 года партийном журнале «Под знаменем марксизма» проводились дискуссии о совместимости марксизма с познаниями современной физики. Аркадий Тимирязев – советский критик теории относительности Эйнштейна – в своей статье поставил этот вопрос ребром: «Опровергает ли современная электрическая теория материи – материализм?»[107]
98
План ГОЭЛРО подразделял электрификацию всей страны на восемь районов: 1. Северный район вокруг Петрограда; 2. Центральный экономический район вокруг Москвы; 3. Южный район вокруг украинского Донецкого бассейна; 4. Волжский район; 5. Уральский район; 6. Кавказский район; 7. Западносибирский район; 8. Туркестанский район. Хотя Воронеж формально относился к Южному району, его экономико-политическое значение считалось подчиненным, на плане электрификации Южного района Воронеж даже не появился, а оказался на плане Центрального экономического района, в стороне от центров электрификации. Cм.: План электрификации Р. С. Ф. С. Р. C. 392, 402, 409.
101
План электрификации Р. С. Ф. С. Р. C. 32. Своеобразной в экономическом проекте Баллода была попытка поставить жанр утопии на солидную научную основу. Карл Баллод, посетивший Россию летом 1920 года, оценивал ее экономическое развитие гораздо скептичнее, чем Герберт Уэллс. Причина могла быть в том, что он смотрел в первую очередь на статистику, а не на утопический субстрат, и опирался на прекрасное знание языка и страны (с 1893 по 1895 год Баллод жил на Урале в качестве протестантского проповедника и писал обширную демографическую работу о смертности в России). Как одно из весомых хозяйственно-политических противоречий Баллод критиковал децентрализацию сельского хозяйства при одновременной централизации индустрии: «Происходит отнюдь не развитие в духе марксизма, а скорее противоречащее Марксу, – не концентрация, а атомизация землевладения». –
103
Роберт Ходель указывает на то, что Платонов, будучи молодым публицистом, не только пропагандировал новую идеологию (пусть и в специфической адаптации), но и активно перенимал ее языковую форму – речевой стиль Ленина, его вокабуляр и фигуры речи. –
106
«Упрямое настаивание на старой схеме механического, одноканального распространения от центра к периферии больше не согласуется с нашим электрическим миром. Электричество не централизирует, оно децентрализирует. Это как разница между сетью железных дорог и электрической сетью: железной дороге нужны головные вокзалы и крупные городские центры. Электрическая же энергия, которая равным образом находится в распоряжении как крестьянского двора, так и управляющей конторы, допускает, чтобы любой населенный пункт стал центром, и не требует кучности». –
107