Эх, жаль! Целостность древнего заклятья разрушена, так что через пару лет остальные плиты расползутся окрест, и дорога без следа растворится в подлеске. И не сыскать пастуха, чтоб вновь сговорил камни. Современные умельцы едва на год заклятия накладывают…
Зато ни малейшего следа останков. Ни истлевших, ни свежих.
Вот по этому поводу Брюс не особенно расстроился. Расстроиться пришлось чуть позже, когда он добрался до места вчерашних раскопок. Причем по тому же самому поводу — ни малейших следов мертвяка, ни одного бронзового уголка от сундука, ни единой монеты.
Брюс в досаде вонзил бесполезную лопату в кучу уже осевшего отвала. На нем — отпечатки только его собственных ног и невнятные оттиски разваливающихся сапог неупокойника. Тот приходил, уходил… А куда делся сундук?!
Накатило сокрушительное разочарование. Пятьдесят пройденных к Аянне шагов оказались топтанием на месте.
Ветер шевельнул чахлую листву рощицы, отгораживающей лужайку от пустыря. Сгорбленные развалины поодаль умостились на верхушке пологого холма. Даже солнце, заливавшее все вокруг, казалось, не освещало, а таяло на черных камнях.
Сколько же сокровищ затаилось в тамошних подземельях? Брюс торопливо отвернулся. Ни один нормальный человек туда не сунется… Несколько минут побродил по лужайке, пытаясь почуять золото. Но когда Брюс делал это намеренно, обычно ничего не получалось. Как и пытаться притянуть хоть что-то…
Прижатую к земле ладонь кололи высохшие травинки. Нагретая земля забурчала сыто, с добродушной ленью. Прошивавшие ее корешки отозвались нитяным тусклым звоном. Затрещали и зашевелились деревья вокруг лужайки, еще недавно по-весеннему бурлящий в них сок теперь глухо пыхтел вялой патокой. Что-то темное шевельнулось со стороны развалин. Брюс торопливо прекратил экспериментировать, подобрал лопату и побрел обратно к дому.
Ну не вышло… В запасе еще целый год. Укоротившийся на один день.
* * *Возле парадной двери опять кто-то переминался. Пришлось обогнуть дом по широкой дуге, нырнуть в одну из трещин в теле горки и, местами ползком, пробраться через пещерные ходы до дверей черного хода.
Не хочется ни с кем общаться. Надо подумать.
Но не тут-то было!
Посреди Брюсовой гостиной (на самом деле единственной комнаты, достаточно большой, чтобы уместить двух человек) уже сидел гость… точнее, гостья. И со скучающим видом изучала свитки, в которые Брюс записывал ингредиенты для смесей. Смеси Брюс подсыпал вываранам. А свитки хоть и валялись на столе, не предназначались для заполнения досуга скучающих посетителей.
— Какого… То есть что вы здесь делаете? — Хорошо, что от негодования и удивления Брюс поперхнулся, а то неожиданная встреча обросла бы неприятностями, характерными для самодеятельности языка.
Потому что девица с простецкой косой, что подняла голову от свитков, была дочкой баронессы. Это вам не мещанин-толстосум с фальшивой печатью.
Брюс видел эту блондинку мельком на каком-то из городских празднеств в Стогорах. Только тогда она была в длинном платье и с охраной. А теперь — в штанах, запыленной куртке и в одиночестве.
Нехорошо хамить высокопоставленным особам, пусть они и вламываются к вам незваными.
— Я по делу! — вместо приветствия произнесла девица, откладывая свиток и поднимаясь. Не из вежливости. Просто смотреть снизу вверх ей было неудобно.
А вот так: глаза в глаза — в самый раз. И это несмотря на то что она на голову ниже ростом. Взгляд прямой, напористый. Цвет глаз с ходу не разобрать, но что-то светлое. Серые?
— Свободных вываранов нет, — объявил Брюс, бесцеремонно сгребая свитки со стола.
— При чем тут… — удивилась гостья, вдруг щелкнула пальцами, перебросила косу за плечи и произнесла холодно: — Вы меня не узнали? Я Элиалия, дочь баронессы Иремы Загорской.
Ей удивительно не подходило это переливающееся имя. А вот сегодняшнее одеяние шло больше, чем платье.
— Я вас узнал. Только все равно ничем не могу вам помочь. Выводок продан барону Угрю Великоужскому. Вряд ли ваша матушка захочет с ним ссориться из-за вываранов.
Кажется, она ждала какой-то другой реакции. Потому что невпопад рассердилась:
— Да что ты мне со своими тварями?
— Потому что все мои дела касаются только их.
— Неправда, — заявила она раздраженно. — Судя по твоим записям, ты стопроцентный ядовар.
— Эти прикорм для вываранов.
— Ну да, рассказывай… Я все про тебя знаю.