В стилизованном керамическом тростнике петляют глиняные и металлические змеи и ящерицы. Стебли растений и спинки животных усеяны множеством отверстий. Неявные изгибы, выступы, складки служат ловушками для ветра.
Раньше Брюс видел воздушные фонтаны, или фонтанцы, только крошечные, домашние. Они приплясывали, напевая простенькие мелодии. А такой величины — лишь на картинках.
— Почему он молчит?
— Старый уже… В городе полно таких, и все молчат. — Никет неприязненно покосился на фонтанец и двинулся через площадь, как показалось, старательно обходя безмолвное сооружение.
Э, нет… Дело не в старости… Брюс прикоснулся ладонью к стволу керамического тростника, бережно погладив шершавую поверхность. Диаметр полого цилиндра был величиной в его бедро. А сидевшая на нем медная, зеленая от окалины ящерица была размером с кошку.
Отверстия в тростнике, глаза и распахнутый рот ящерицы плотно забивали земля и трава. Все дыры в фонтане были тщательно закупорены. Сквознякам оставалось разве что виться вокруг переплетенных тел.
— Доброго денечка! — тихо произнесли за спиной.
У здешних обитателей и впрямь мерзкая привычка беззвучно возникать из неведомых нор. Брюс и так уже успел отбить себе локоть и колено, шарахаясь от неожиданности. Хорошо хоть на площади места вдоволь…
— Доброго дня. — Брюс уступил дорогу горожанке с плетеной влажной корзиной на сгибе локтя. Из корзины свешивались мокрые тряпичные хвосты.
Вторая горожанка с тазом, тоже полным мокрого белья, прошла мимо Никета, поджидавшего Брюса в нескольких шагах. Они обменялись едва слышными быстрыми репликами вскользь, словно летучие мыши.
Женщины одинаково поправили косынки на головах распаренными руками и принялись развешивать на фонтанце свежевыстиранное белье, прижимая его обломками изразцов, отколотыми от основания.
Ну и правильно. А в барабане хорошо грибы сушить…
— Идешь? — нетерпеливо позвал Никет.
— Что-то случилось? — Брюс кивнул наверх.
Безмолвные колокольчики плясали, как сумасшедшие. Бечевки, натянутые между шпилями крыш, вибрировали так, что сыпалась каменная крошка.
Брюс и его проводник уже успели свернуть с площади, миновать несколько поворотов и пересечь высохший канал. Теперь, кажется, глухое, пыльное безмолвие каменных улиц разредилось. В болотную вязкую тишь вклинилось невнятное журчание.
А потом Брюс случайно поднял голову и заметил скачку колокольчиков.
— Сзывают… — без особого энтузиазма прокомментировал Никет, прищурившись на дрожащие струны бечевок.
Из-за угла бесшумно, как кошка, выпрыгнула белобрысая девица и понеслась мягкими прыжками, подобрав подол платья.
— Линда! Что там стряслось? — Никет попытался заступить ей дорогу.
Та отшатнулась, расширив глаза в обрамлении жестких, будто проволочных ресниц. Но притормозила и затараторила едва ли не шепотом, сбиваясь на свистящий фальцет:
— Ой, там страсть, что творится! Говорят, печати качаются! Из земли чего-то вот-вот выползет и всех сожрет! Может, это из-за шума, который та девка подняла. А соседка Фита говорит, что видала, как по городу чужой маг шастает… Ой, Никет, а ты-то ничего такого не натворил? А кто это с тобой?
Никет помрачнел.
— Да так, путник… За золотом идет.
— Еще один? — девица хихикнула, стрельнула глазами и умчалась, беззвучно пыля пятками.
— Извини, — пробурчал Никет хмуро. — На охотника ты не похож, а за золотом вечно всякие странные типы ходят.
— За каким еще золотом?
— За Окраинным… Не слыхал, что ли? Где бывали земляки, там сплошь камни золотом проросли. — Никет криво сплюнул. — Исконные их владения под воду ушли, так неудачники со всего света к нам тащатся, надеются, что тут чего осталось.
— Находят?
— Да кто ж их знает. Обратно на моей памяти никто не вернулся. — Травник, насупившись, глядел на мечущиеся на привязи колокольчики. Почесал затылок свободной рукой, едва не обронив шест.
— Людно сейчас на площади… Не ходить бы тебе туда…
— С чего вдруг? Я законопослушный гражданин, — произнес было Брюс, прислушался в своим словами и слегка сдал в сторону: — То есть свободный человек, хожу, где хочу, каблуки железом не подкованы…
— Ты — маг.
— И что с того? Вы же сами сказали, пока не колдую — не маг.
— Время сейчас такое… Недоброе. Опять народ созывают, значит…
— Что?
— Ворочается что-то под городом. Теперь все чаще. А в Ратуше каждый раз ищут виноватых. Будто и впрямь по силам топотом разбудить древнее колдовство. Но им разве объяснишь? Упертые… А маги у нас завсегда виноваты.