Шоколадки для Конан – вещь абсолютно бесполезная, но убедить Лидера тратить на это его личную зарплату (кстати, самую большую в Акацки) значило попасть в немилость и выполнять черную работу вплоть до удобрения навозом зимнего сада, разведенного Зецу в бывшей комнате Орочимару.
Сэкономить на одних отвертках не получалось, и Какудзу продолжал ломать голову, как бы вывести их хотя бы на минимальную прибыль в следующем месяце. Поскольку доходы были нестабильны, очевидной была концепция минимизации затрат, но кроме пресловутых отверток ничего не приходило в голову. Казначей еще ниже склонился над отчетами и сметами, отчаянно пытаясь выдумать что-то еще.
Решение, как ни странно, пришло само собой, как всегда ногой открыв дверь в его комнату, от чего та протяжно скрипнула и с грохотом ударилась о стену. Хидан был подобен неуязвимому матерящемуся тарану, который сшибал все двери в убежище Акацки с полпинка, не заморачиваясь на приличия. Вот и теперь он стоял на пороге, сверкая белоснежной улыбкой и хитро прищурив малиновые глаза.
- Здарова, старый х*й! Чем занят? – бесцеремонно плюхнувшись на кровать, напарник заложил руки за голову и сладко зевнул.
- Пытаюсь сэкономить на расходах, – буркнул в ответ Какудзу, презрительно посмотрев на Хидана. Как же он раздражал. – И, кажется, я придумал, как это сделать, – голос казначея звучал удовлетворенно.
- Опять урежешь мне зарплату вполовину, м*дозвон? Так не получится! Я и так, твою мать, ее не получаю третий месяц! – отмахнулся Хидан. – И на шлюх ты мне последний раз денег давал аж в прошлом январе! Все уходит на этого чахоточного у*бана Учиху!
- Он не ходит в публичный дом, – хмыкнул Какудзу. – Ему, в отличие от тебя, не надо платить женщинам за возможность с ним переспать.
- А ты не ох*рел ли на старости лет, а? – Хидан вскочил с кровати и схватился за косу. – И кстати, я имел в виду лекарства от его чахотки. У меня вообще сомнения, что у него встает! Всё уходит в гордость и презрительный взгляд.
- Хидан, заткнись, а? – теряя терпение, прорычал Какудзу. – Меня совершенно не волнует личная жизнь Итачи. А без лекарств он теряет производительность и возникает риск неопределенности доходов от их с Кисамэ работы.
- Риск неопределенности, – недоуменно протянул Хидан. – Опять эта твоя финансовая пое*ень!
- Ты невозможен! – констатировал Какудзу, пытаясь абстрагироваться и вернуться к смете.
- Я чего пришел-то, – не обратил внимания Хидан, прохаживаясь по комнате и рассматривая облупившийся на ногтях лак. – Я тут в коридоре Лидера встретил. И ты представь, он не только по углам с Конан обжимается, но еще и стратегические, бл*ть, планы разрабатывает. Так вот, по этому е*учему плану мы с тобой должны выдвигаться за Джинчуурики завтра на рассвете.
- Куда? – поинтересовался Какудзу, не отрывая глаз от отчета.
- Да в полные е*еньки, в деревню Скрытого Облака. Зато телочка эта покраше предыдущей будет, – Хидан швырнул на стол фотографию красивой блондинки с длинными волосами. – И уж в этот раз ты меня точно не остановишь. Тем более, что у меня не было бабы уже целую неделю.
- Свои проблемы решай самостоятельно, меня они не интересуют, – ответил Какудзу, поднимаясь из кресла и собирая бумаги. – Как только захватим Двуххвостого, отправимся в страну Огня, она граничит со страной Молнии. Там есть некий храм, в котором живет монах, за которого дают хорошие деньги, которые, в свою очередь, нужны мне, чтобы покрыть все наши расходы.
- И ты, с*ка, хочешь, чтобы я попал в ад за убийство священника, чтобы покрыть твои сраные расходы? – возмутился напарник. – А не пойти ли тебе на х*й?
- Заткнись, Хидан! Наша прибыль снижается с каждым месяцем.
- Прибыль снижается, – отозвался Хидан, снова задумавшись. – Кошмар кошмаров, бл*ть. Признайся, ты уже обосрался от ужаса? Я пока нет.
- Достал, – спокойно констатировал Какудзу, прицельно ударив кулаком в безупречно ровный нос напарника.
- Ладно-ладно, – прогундосил пепельноволосый, держась за нос и отходя к двери. – Смотрю, наш бухгалтер сегодня не в настроении. Не ссы, поймаю я тебе твоего монаха, наловлю десяток, всех на деньги поменяю и буду смотреть, как ты скончаешься в экстазе, купаясь в своих драгоценных бумажках. Спокойной ночи, бл*ть! – Хидан гордо удалился.
====== Глава 13. Трудные времена требуют непростых решений ======
Предрассветную смену дежурил Наруто, и, естественно, он заснул на посту уже через две минуты после того, как заступил. Поэтому сердобольная Макото отдежурила и его смену тоже, с умиленной улыбкой поглядывая на неуклюже сползшее на землю по стволу дерева тело в оранжевом комбинезоне. Вот уж воистину, Наруто может спать в любом положении. Увидев первые лучи солнца, девушка легонько тронула Удзумаки за плечо и встретила его активное пробуждение, прижав палец к губам и призывая молчать. Ответив улыбкой на ошарашенно-благодарный взгляд блондина, она беззвучно пробралась на свое место и устроилась под теплым плащом, слегка дрожа от накрывшей землю прохлады.
Наруто сладко потянулся и отошел от лагеря на десяток метров, сохраняя место ночевки в поле прямой видимости. Радостно улыбнувшись просыпающемуся солнцу, парень скинул куртку и сандалии, оставшись в черной футболке и оранжевых штанах, и широко развел руки в стороны, впитывая утреннюю прохладу всем телом. Затем сделал несколько базовых стоек тайджуцу, размял затекшее после сна тело, как показал ему когда-то Хьюга Неджи. И, почувствовав прилив энергии и урчание в желудке, направился обратно к лагерю.
Перво-наперво он разбудил Сакуру, поскольку сегодня была ее очередь готовить завтрак, а такие вещи Удзумаки никогда не забывал. Затем, пока никто не видел, по сложившейся за годы странствий привычке блондин пнул носком сандалии Джирайю в бок, заставив саннина охнуть и бросить на нерадивого ученика сердитый взгляд. «Расслабился, старый извращенец». Нависнув над Какаши-сенсеем, парнишка склонил голову набок и на секунду задумался, не предоставить ли право торжественной побудки Копирующего Харуке-сенсею. Это гарантировало обмен колкими любезностями, результатом которого был бы алеющий кончик правого уха знаменитого Шарингана-Какаши и, соответственно, массу удовольствия всем присутствующим. Но все-таки в последний момент сжалился и уже занес ногу, чтобы пнуть и его тоже, но Хатаке был не так прост. Схватив обеими руками ступню ученика, Какаши приложил совсем немного силы и, слегка повернув ее по часовой стрелке, придал ученику вращательное ускорение. Наруто нахмурился еще в полете, стараясь сгруппироваться.
- Доброе утро, Какаши-сенсей, – пробормотал он, поднимаясь с земли и потирая ушибленный затылок.
- Доброе, – отозвался Копирующий, взглядом давая понять, что если такое еще раз повторится, он за себя не отвечает.
Тяжело вздохнув, Удзумаки поплелся выполнять распоряжение дражайшей Сакуры-чан и вернулся через пару минут, таща огромный котелок с водой из ближайшего ручья. Все его спутники уже были на ногах, собирали свои вещи и готовились приступить к утреннему приему пищи. Еще через пару минут над поляной разнесся божественный запах кофе, заставивший всех присутствующих чуть приподнимать голову и прикрывать глаза, вдыхая аромат бодрящего напитка. С недавних пор Какаши-сенсей завел странную привычку варить кофе в походах, в котелке и на костре и даже не ленился таскать с собой ароматные зерна, не боясь при этом, что по их запаху его смогут выследить. Блаженно сощурив глаза, они жадно пили кофе, не размениваясь на разговоры. Какаши порядком поднаторел и мог бы стать заправским бариста, даже джонин Скрытого Тумана не смог придумать, к чему бы придраться.
Бодро закинув на плечи немногочисленную поклажу и окинув прощальным взглядом место стоянки, шиноби двинулись в путь. Если верить карте и расчетам Джирайи, они должны были дойти до второго убежища Орочимару к обеду следующего дня. При этом основную часть пути предполагалось идти по оживленной дороге. Повозки и путники попадались им с завидной частотой, и Наруто развлекал себя их подсчетом, так как в остальном путешествие было скучноватым. Макото и Сакура подозрительно спелись и все время о чем-то шептались, игнорируя присутствие Удзумаки. Джирайя шел впереди, уткнувшись носом в карту. Какаши и Харука сохраняли гробовое молчание и, казалось, избегали даже смотреть друг на друга.