Сакура чуть тряхнула головой, сморгнув слезы. Память живо подсунула образ тощенького черноволосого колючего паренька, которого она пыталась остановить на выходе из деревни, которого так хотелось спасти и отогреть. Он изменился не только внешне. Взгляд стал жестче и тяжелее, голос – резче, движения – увереннее. Если раньше он иногда, пусть редко, но колебался, сомневался, то теперь весь его облик излучал решительность и безапелляционность. Если тогда его можно было убедить, то теперь… Сакура с удивлением обнаружила звонкую пустоту в груди, там, где ожидала почувствовать защемившее сердце. Этот человек не был ее Саске.
Страшно захотелось оказаться дома, пройти по улицам Конохи, заглянуть в госпиталь, вернуться в привычную обстановку. Забыв данное самой себе обещание больше не быть обузой, Сакура боролась с острым желанием схватить Наруто за руку и утащить отсюда. Но блондин не мог даже пошевелиться, он бессмысленно пялился на Учиху, сжимая и разжимая кулаки и хлопая светлыми ресницами. Из светловолосой головы вылетели все мысли и заготовленные к этому случаю слова.
- А ты вырос, Наруто, – брюнет смерил его оценивающим взглядом и усмехнулся.
- Как и ты, – буркнул Удзумаки, а потом вдруг опомнился и закричал: – Мы пришли за тобой, Саске! Мы вернем тебя в Коноху!
Учиха слегка поморщился от громкого голоса. В следующее мгновение он был уже рядом с Наруто и склонился к его левому уху, положив руку на правое плечо и слегка обняв блондина за шею.
- Это вряд ли, – в глубоком голосе можно было четко различить нотки озорства. – Видишь ли? У меня другие планы.
- Если ты не пойдешь сам, нам придется отвести тебя силой, – сквозь зубы процедил Наруто.
- Да-да, я помню, – он ухмыльнулся. – Ты обещал переломать мне все кости и силой отвести в Коноху, потому что я твой лучший друг. Но... – Саске сокрушенно цокнул языком, – это маловероятно. Ты тогда не смог справиться со мной. И сейчас не сможешь.
- Я стал сильнее, – обиженно ответил Наруто.
- Да, – согласно кивнул Учиха, его жесткие волосы щекотали ухо Удзумаки, – а еще ты вырос. Но только я все равно выше. И сильнее. И быстрее. У тебя нет шансов. Просто смирись с этим.
- Наруто не один, я буду сражаться вместе с ним, – Сакура подошла чуть ближе, храбро пытаясь заглянуть в глаза Саске.
С самого начала их миссии она размышляла о том, сможет ли противостоять Саске, сможет ли атаковать его. Но ответа так и не нашла, и только теперь, мельком взглянув в его пустые, черные, как его ненависть, глаза, она поняла, что будет защищать Наруто без колебаний.
- Не вмешивайся в это, Сакура, и ты не пострадаешь, – Учиха не удостоил ее даже взглядом. – Ты ведь знаешь, Наруто, что у меня есть цель? – продолжал он. – Это очень важно для меня. Ты ведь не откажешься помочь мне, верно? Помочь стать еще сильнее…
Наруто не шевелился, словно был околдован, прикован к месту. Он был готов поклясться, что всегда такой ровный и уверенный голос Саске слегка дрожал. Его интонация была ласковой, он как будто уговаривал его... или сам себя? Удзумаки почувствовал, как Учиха вытянул из ножен катану, как чуть крепче схватил его за шею, как занес меч. Услышал, как судорожно вскрикнула Сакура, невидящим взглядом уловил, как она разбегалась и замахивалась с плеча, готовая нанести свой фирменный удар, после которого обычно огромные булыжники рассыпались в пыль. И как была отброшена назад, как ее тело ударилось о скалы и безвольно осело на землю, как она с досадой сжала кулаки, ведь Учиха даже не сдвинулся с места, отражая ее атаку, как закатились зеленые глаза.
Удзумаки дернулся. «Тише, тише, не рыпайся». Глаза безвольно закрылись. Где-то в самой глубине сознания появился огромный рыжий зверь в клетке. Он что-то говорил, произносил слова, повышал голос. Удзумаки слушал и узнавал и мудреные слова, и требовательные интонации, но как ни силился, не мог сложить их в предложение и понять ускользающий смысл. Генджуцу? О чем он? Это же Саске. Саске Учиха, которого он так долго искал, его лучший друг, тот самый, кого надо спасти. Он верил до самого последнего момента, что Саске не причинит ему вреда. Верил даже тогда, когда его хорошо тренированное тело каждой клеточкой ощущало приближающуюся опасность и требовало действий, когда он чувствовал, как острый клинок приближался к его горлу, отсчитывая последние мгновения жизни.
Крик Харуки предупредил Какаши о новой атаке Кабуто. Выхватив кунай, Копирующий отбил ее, попутно заметив, что, несмотря на непосредственный контакт с острым лезвием кинжала, руки Кабуто были совершенно невредимы, выполнил несколько сальто и принял боевую стойку. Зная свою скорость и оценив скорость противника, Хатаке нарисовал воображаемую линию вокруг шиноби из деревни Скрытого Тумана, не заступая за которую он мог успеть перехватить направленную на них атаку. Конечно, это сильно ограничивало его движения, однако он старался не подать виду.
По тому, как задумчиво склонилась набок голова Кабуто, Какаши понял, что противник заметил нехарактерные для него перемещения и пытается понять, в чем их причина. Черные глаза за стеклами очков хитро прищурились. «У него есть догадка и сейчас он захочет ее проверить». Какаши решил работать на опережение, сложив печати, он призвал свой коронный Элемент Молнии и запустил в Кабуто электрический разряд. В считанные доли секунды из каменного пола выросла стена, загородившая ирьёнина от атаки. Как только она рассыпалась в пыль от удара молнии, Якуши бросился в атаку. Организовать встречную Какаши не успевал. Шаринган предсказал траекторию движения Якуши: он намеревался атаковать Харуку.
Отбросив сомнения, одним прыжком Какаши перехватил Кабуто в воздухе и, пинком отбросив назад, приземлился прямо перед Харукой и Макото сразу в боевую стойку: теперь уже скрывать было нечего, его раскусили. Все-таки в полете ирьёнин успел нанести ему несколько ударов по болевым точкам, и правая рука Копирующего теперь висела вдоль тела безжизненной плетью. Медленно поднявшись, Якуши усмехнулся, отирая кровь, стекающую из уголка рта.
- Вы всегда были эталоном благородства в моих глазах, Какаши-сан, – лукавый взгляд скользнул по туманникам.
Ирьенин слегка поморщился, вытаскивая сенбон, пронзивший его левое плечо. Под пристальным взглядом Кабуто Харука сделал несколько шагов вперед, вставая рядом с Какаши, чуть отведя в сторону правую руку с зажатыми между пальцами ледяными иглами.
- Даже так? – черные глаза Кабуто сузились, а темно-серые Хатаке, наоборот, удивленно расширились. – Становится все интереснее.
Выхватив из-за пояса небольшой свиток, Якуши широким взмахом развернул его и, сложив печати, на мгновение скрылся в клубах дыма, а когда он рассеялся, перед ирьёнином стояли трое одетых в форму АНБУ шиноби.
- Это еще кто? – прошипел Харука, нахмурившись.
- Временно оживленные трупы, – вздохнул Копирующий, бросив беглый взгляд на сражение саннинов.
Джирайя был уже в режиме Отшельника и браво теснил Орочимару в дальний угол зала. Повелитель змей поскользнулся на предварительно разлитом жабьем масле и с крайне оскорбленным видом шлепнулся на легендарную задницу. От цепкого взгляда Хатаке не ускользнуло, как дернулся Кабуто в попытке помочь своему господину. Однако уже в следующее мгновение Орочимару был на ногах, разъяренно атакуя очередной разрушающей техникой. Отбросив противника на несколько метров, саннин встретил взгляд Якуши.
- Уходим! Надо забрать Саске! К ним пришла подмога!
В то же мгновение Орочимару и его ирьёнин растворились в воздухе, три трупа в форме АНБУ безжизненно упали на пол. Какаши перевел дыхание и ощупал онемевшее плечо. Не помешала бы техника ускоренного восстановления, которой так хорошо владела Сакура. И о какой подмоге говорил Орочимару? Решив, что обдумает все по дороге, Какаши бросил взгляд на Харуку, тот кивнул, подтверждая их с Макото готовность двигаться дальше.
- Джирайя-сама? – позвал Копирующий.
- Надо спешить за ребятами! Только бы понять, куда они побежали, – отозвался Отшельник.
- Я слышал их шаги в том коридоре, – Какаши указал на одну из дверей по левой стороне.
Внезапно вокруг закружился вихрь, Наруто почувствовал, как его волосы треплет ветер, как тело обволакивает теплая и ласковая волна, услышал мягкий шелест песка, решив, что, вероятно, он уже умер. Пальцы Саске на его шее разжались и исчезли. Из состояния эйфории его вывел лязг стального лезвия обо что-то твердое, словно камень. Блондин распахнул глаза.