Проводив ирьёнина тоскливым взглядом, Орочимару начал моральную подготовку к предстоящей встрече. Учиха Саске стал самым сложным испытанием для характера легендарного саннина. Все указывало на то, что молодой шиноби, оттачивая мастерство владения кунаями и шурикенами, с не меньшим упорством работал и над умением вывести человека из себя. Кроме того, он обладал неиссякаемыми запасами снобизма, надменности и презрения, а ощущение превосходства было, вероятно, врожденным и наследственным признаком. Временами Орочимару только каким-то чудом удавалось усмирить острое желание дать этому выскочке подзатыльник. Останавливало только то, что где-то в подсознании он считал тело Саске уже своим, а мазохистом он не был. Также ситуация усугублялась странной симпатией, временами перерождавшейся в нежность, которую испытывал Орочимару к своему юному другу-гордецу.
Саске же, чувствуя слабину, с завидным постоянством и заслуживающей восхищения изобретательностью продолжал упражняться, выказывая полное пренебрежение к своему новому учителю, а временами и унижая его. Особенным развлечением было приложить Орочимару в присутствии Кабуто, который сразу же начинал задыхаться в бессильной ярости, судорожно хватая воздух ртом, а затем, заикаясь, сыпал угрозами немедленной и лютой расправы в адрес молодого Учихи, неминуемо нарываясь на окрики Орочимару. Подобные сцены не раз наводили легендарного саннина на мысль о том, что за внешним спокойствием, безразличием и сдержанностью отпрыск клана Учиха скрывал на редкость дрянной характер. Но это было не так уж важно, ведь на другой чаше весов покоились его молодое сильное тело, мощная чакра и вожделенный Шаринган, словно вишенка на торте.
Бесцеремонный грохот распахнутой двери вырвал Орочимару из легкой сладкой дремоты. Учиха Саске собственной персоной, не обременяя себя правилами этикета или заботой об окружающих, изволил явиться пред светлы очи легендарного саннина. Он встал в ногах кровати, скрестив руки на груди, всклокоченные черные волосы закрывали его лицо практически полностью, позволяя Орочимару увидеть только надменную кривую улыбку на тонких красивых губах.
- Зачем звал? – это все, чего удостоился саннин в качестве приветствия.
- Здравствуй, Саске! Спасибо, я чувствую себя неплохо! – Орочимару улыбнулся, услышав, как Кабуто картинно кашляет, пытаясь скрыть ехидный смешок.
Молниеносное движение, саннин и его слуга даже не успели моргнуть, а острие катаны Саске уже упиралось в переносицу Кабуто, заставив его теперь уже на самом деле поперхнуться. При этом сам шиноби даже не сдвинулся с места, продолжая сверлить глазами Орочимару.
- Что тебе нужно? Ты хочешь тренироваться? – съязвил Учиха, окинув презрительным взглядом укутанную в одеяло неподвижную фигуру сенсея.
- Не-ет, – ответил саннин, нарочито растягивая слова, – я просто немного соскучился.
Саске презрительно фыркнул в ответ, закатив глаза.
- Ну, хорошо, – сдался Орочимару. – Мне нужно, чтобы ты кое в чем помог Кабуто.
- Это вряд ли, – Саске сладко улыбнулся, – придется поискать других помощников, – он вложил меч в ножны, решительно развернулся и направился к двери.
- Есть еще одна техника, которую я не показывал тебе, но которая может быть полезной… – саннин говорил тихо, словно не обращаясь к Саске.
- Я слушаю, – прозвучало слово-якорь, и Учиха замер на полпути до двери.
- Не сегодня! Сейчас ты пойдешь с Кабуто и выполнишь все его распоряжения. А завтра я тебе все расскажу. И даже покажу, – на губах саннина заиграла хищная улыбка.
- Хорошо, – Саске криво усмехнулся, мельком взглянул на Кабуто. – Пошли, очкарик.
Якуши бросил взгляд на Орочимару и, получив ободряющий кивок, вышел за дверь вслед за Саске.
Как только оба шиноби покинули комнату, Орочимару настиг очередной изнуряющий приступ кашля. «Как же быстро Саске проглотил наживку», – саннин откинулся на подушки, удовлетворенно улыбаясь. Своей безудержной тягой к новым техникам юный Учиха немного напоминал его самого в годы молодости. С тех пор Орочимару смог постичь немало техник, в том числе и запрещенных, некоторые смог изобрести сам, что-то доработал. Однако до сих пор ничто не могло сравниться с силой Шарингана. Но уже завтра вожделенные кроваво-красные глаза клана Учиха будут принадлежать ему.
Жажда завладеть Шаринганом охватила Орочимару, еще когда он жил в Конохе и верой и правдой служил своему учителю, Третьему Хокагэ. В один из дней из чистого любопытства великий саннин решил заглянуть на тренировку кадрового резерва АНБУ. Он сразу обратил внимание на хрупкого мальчика, на несколько лет младше своих коллег. Темные волосы, строгая и немного высокомерная манера держаться, пронзительные черные глаза. Орочимару был готов поспорить, что это отпрыск клана Учиха. Метнув кунай, мальчик привел в движение полсотни клинков, направленных в середину круга, где стоял он сам. Орочимару инстинктивно рванулся было защищать мальчугана, хотя и понимал, что вряд ли успеет. Но через несколько мгновений стало понятно, что защита мальчику была не нужна. Маленький Учиха Итачи вертелся в воздухе, виртуозно уклоняясь от летевших в него кинжалов, а затем ловко приземлился и с достоинством выпрямился, на его лице не дрогнул ни один мускул, только глаза словно налились кровью: фамильная гордость и проклятие клана Учиха – Шаринган. Орочимару был в таком восторге, что едва не начал аплодировать.
С того дня Шаринган стал навязчивой идеей саннина. Освоив технику вечной молодости с использованием временных тел, Орочимару загорелся идеей завладеть телом Учиха Итачи и тем самым заполучить всесильный Шаринган. Саннин уже покинул деревню Листа и долгое время был членом Акацки, когда судьба второй раз столкнула его с Итачи. Юноша присоединился к группировке после уничтожения своего клана и ухода из Конохи. Орочимару подергал за ниточки и стал напарником Учихи, радостно и одновременно нетерпеливо потирая руки и выжидая удачной возможности захватить его тело.
Орочимару поморщился и перевернулся на бок. Об этой части своей биографии он не любил вспоминать: ему не только не удалось завладеть Шаринганом, но пришлось отдать руку и покинуть Акацки.
Одержимость Шаринганом получила новый импульс, после того как легендарный саннин встретил Учиху Саске во время состязаний за получение звания чуунина. Тогда он приметил младшего брата Итачи, разглядел его потенциал и оставил ему свою печать. Он был готов ждать, пока Саске станет сильнее, сам обучал его, терпеливо вынося все выходки вздорного мальчишки, каждый раз напоминая себе, что уж такая цель точно оправдывает средства. И вот, наконец, уже завтра утром у него будет не только новое молодое сильное и, чего уж греха таить, привлекательное тело, но и выстраданный Шаринган.
Орочимару всерьез задумался над возможностью сохранения хотя бы на время облика Учихи. Словно выбирая наряд, он тщательно взвешивал все достоинства и недостатки такого решения и в скором времени задремал. Подготовку к перерождению можно смело поручить Кабуто, он все сделает в лучшем виде. Не в первый раз, в конце концов.
Наступление утра в подземном убежище можно было отследить только по часам. Ровно в восемь Кабуто вошел в комнату Орочимару, но вместо обычных попыток накормить и подлечить своего господина он поклонился и заявил, что все готово. Саннин распахнул глаза в радостном предвкушении.
- Сколько раз мы уже это проделывали, Кабуто, но все равно волнуюсь, – поделился он. – Зови Саске и оставь нас ненадолго.
- Орочимару-сама, вы уверены, что моя помощь вам не понадобится? – Кабуто смерил его встревоженным взглядом. – Не думаю, что Саске-кун будет в восторге от идеи. Вдруг он…
- Я, в конце концов, еще не умер и смогу справиться с этим… – Орочимару лихорадочно подыскивал слово, пытаясь не выдать накопившееся раздражение, обозвав Саске выскочкой или того хуже, – мальчишкой.
- Как вы считаете нужным, Орочимару-сама, – еще раз поклонившись, ирьёнин вышел и довольно быстро вернулся в сопровождении Саске. – Я буду за дверью, если понадоблюсь вам.
Якуши вышел, прикрыв за собой дверь. Саске замер в ногах кровати в своей любимой позе – ноги на ширине плеч, руки скрещены на груди, голова чуть опущена.