– Ладно, ладно, – не стал спорить я, – зато какой я везучий…
Поищешь Лив – неприятность найдешь. И эта самая неприятность стояла за той самой колонной и красными глазищами пронзительно изучала все прибывающих и прибывающих в зал представителей нашего альянса. Мы решили пройти мимо, вдруг не заметит, но маленькая лапа или рука дернула меня за рукав. Неспешный оборот по своей оси, катастрофически пристальный взгляд Маскировщика и последовавшие за ним крайне серьезные слова:
– Будь начеку, – изрекло это существо, а затем стянуло с себя лицо, как маску, и явило нам улыбающуюся в тридцать два зуба умильную мордашку Вервины, которая тут же заразительно рассмеялась в своей маскировке.
Мы даже толком не успели удивиться, как капризная девчонка резко вскочила и в припрыжку понеслась от нас, за несколько мгновений растаяв среди колонн. Я только вздохнул и покачал головой, когда Айлен в порыве материнских инстинктов обняла воздух перед собой:
– Она такая крошечная, как ребенок, – воскликнула девушка, застенчиво потоптавшись на месте.
Я с серьезностью глянул на Айлинель:
– Мир спасем, там и посмотрим, может и заведем парочку маленьких иглоедов, Айлен, – рука моя успокаивающе легла на плече жены.
В искренности ее глаз читалась тоска:
– Поскорее бы уже решить все проблемы и зажить тихой, спокойной жизнью, – вздохнула она.
Я взял ее руки в свои:
– Так и будет, поверь, солнце мое, так и будет… – шепотом моих губ дышали слова.
И в этот момент рвущейся наружу души забил колокол, наконец созывая совет. Накатившие грусть и печаль разом слетели с лица Айлен, ведь у нас дела, и никто не должен видеть ее раскрасневших глаз. Еще одна талика поддержки в моем лице, и мы вместе с существенно побелевшей кармой следуем на свои места.
Барьер из палазников, служа нашему делу верой и правдой, как будто пропускает только тех, чьи помыслы и дела чисты, под бдительным взором самих архангелов, девятью лицами смотрящих на нас изо всех сторон, с согласия дипломатии указывая каждому на их родовые цвета.
Обогнув возможные церемонии и приветствия стороной, мы проникли в круг почета и, почтив своим присутствием отца, уселись в его ближайшее расположение, где уже находились Дардриил, Фелис, Лив и Гловин, а чуть позади трона стоял неприступный Лайлэн.
Айлен и Лив как ни в чем не бывало погрузились в сестринские шепталки, а я, пока все только начиналось, решил еще раз оглядеть степенные фигуры окружавших меня сотоварищей.
От величественной персоны Уриэля веяло холодом и решительностью. В водянистых серых глазах подобно лилиям в пруду плавали мудрость и печаль. Властность покрывала лицо морщинами, в серебристых тонах одеяний крылся сумеречный рассвет, тиару на голове украшал морозный сапфир, в руках завис похожий на змею скипетр, а в ногах чувствовалась пятнающая планы врага замысловатая поступь перемен. Ури – верно, разделять и властвовать необходимо всегда.
Следом глаза мои постигла участь Дардриила. Стать по всем канонам рыцарства. Огонь чести и доблести в голубых очах. Неподдельное мужество в твердых чертах лица. Волосы подстать языкам пламени. Обихоженная в багровых тонах амуниция и сложенный из собственных крыльев белоцветный плащ. Дар – облаченный в алую спесь герой, не без амбиций в ножнах таятся кленки Вивиалы его.
Безобидность следующего образа буквально сочилась у него из всех дыр: приглаженная, зализанная до идеала прическа, глазища, олицетворяющие всю собранную в мире доброту, улыбка манекена от уха до уха, тонкая, настолько хрупкая фигура, что кажется, стоит дунуть на нее, и она тут же сломается, и еще завернутая в коричневую рясу какого-то сбежавшего от зла мира отщепенца монаха. Не знающие работы ладони подростка, сапоги блестят, будто ему драили их десять дней напролет, успокаивающая аура – все эмоции превозносятся, парят, улетучиваются и превращаются в жизнь при взгляде на него… черт, да так можно перечислять вечно! Фелис – от твоих щедрот приходит покой, кристально чистой кажется сталь твоих глаз.
Ливиэль проводит меж собой и этим миром черту. Ну, не бывает таких индивидуумов не в одном из миров, не спорьте – нет, и все тут! С синевой очей не сравнится и весь небосвод, к лицу подходит только орхидеи дивной лик, в искристо-черных волосах заблудится любой путник, а фигуре позавидует каждый смертный удел. Лив – невозмутимостью питаться вздумала, как всегда, но вот где пряталась все это время она?