Дальше были еще тренировки, в которых мы с Эйданом действовали уже в команде и, обмениваясь мыслями, несколько раз чуть не уделали Маскировщика. Поначалу мы наступали на него скопом, потом с разных сторон, Эйдан с воздуха, я с земли, потом, как я надеялся, неожиданно для Найтизира я ввел себя в воздушное положение. Как раз тогда Найт первый раз допустил промах и чуть не попался на сдвоенную атаку двух хищных коршунов. Следующий опасный момент был, когда дракоша неожиданно плеснул пламени в нашу агрессивную беседу клинков, обман состоял в том, что пламя было предназначено не ассасину, а моему клинку, который впитав искру Эйдана, сразу же пустил ее в Найтизира. Эта живая молния, как всегда, в последний момент просто расплывалась в скорости собственной реакции и, казалось, пыталась обхитрить даже отбрасываемые нами тени.
Этим прекрасным днем мы оттачивали взаимодействие, если не до автоматизма, то до отличной сыгранности. В конечном итоге мы все достаточно вымотались и наконец его маскировщичество объявил таймаут, закрывая наш маленький испытательный полигон.
День был уже в фазе ката, Раэл мерно стремился ко сну. Я, как всегда, упустил шанс посмотреть на испускаемое солнцем подмигивание, которое в этом мире должно происходить, когда Раэл настигает зенит. И как вы думаете, что я сейчас услышал от моих спутников? Это был просто смех, веселый, от чего-то милозвучный и достаточно тихий. Я оглянул товарищей недоумевающим взглядом и, прикинув десять тысяч причин этого самого смеха и не найдя искомую, сдавшись, спросил:
– И что вы снова завели эту гнилую тираду? Найт, ты плохо влияешь на Эйдана!
– Не, ну ты видел этот полет, просто кривокрылый страус, ужаленный в зад, – снова заладил Маскировщик.
– Да нормально я летаю, как гелл, честное слово. Я вам не верю! Не смешно! – уже не впервой упирался я.
– Кувырки и покачивание ни с того, ни с сего – это не полет, – вознаградил меня хмурым взглядом Найт.
Эйдан вновь рассмеялся и, почесав губу черным коготком, тихо заговорил:
– Пойми нашего друга, Найт, он же недавно отрастил себе перышки, это мы Мутари – гнусные порождения полночи, мы летуны хоть куда, а Ронет еще научится, правда ведь, Рон?
– Ага, обязательно, – занудно пробурчал я.
– Тогда хорошо бы тебе спрятать свой узор, так сказать, от греха подальше, – сгримасничал Найт.
Опаньки! А от куда мне знать, как это делается? Не понимаю… Я же не гелл, не рожден им и еще мало о них, что знаю. Мне как-то не довелось у них расспросить этот аспект.
– Я без понятия, как это делается, – прямо ответил я.
– Оххо-хо, ну ты и дирижабль, – выскользнуло у маскировщика, – есть такие аппараты на моей родине, не на Гриндисе, но это совсем другая тема, и мы ее пока отпустим полетать.
– Неудобства! – наморщился я.
– Тема на десятилетия рассказов, – дав улыбке фальстарт, вильнул Маскировщик.
– Я люблю рассказы, – жалобно протянул Эйдан.
– Не сегодня. – остановил его Найт, и, снова переключив свое внимание на меня, он вопросил. – И что ты понятия не имеешь, как это делается?
– Нет, я же сказал без понятия, – пожал плечами я, стараясь закрыть эту тему.
– Ладно, проехали! – хмыкнул он, отворачиваясь и что-то бубня моему Мутари.
Минутка спокойствия, отдых от вездесущей маскировки… Странно осознавать себя не слишком пронырливым, не знаю, плюс это или минус… Но походу пьесы я особо не зацикливался на их узорах. Да были, да красивые, да они очень гармонично смотрятся на прямых спинах геллов. Я и не обращал внимания, когда и как они это делали, но они действительно их довольно часто скрывали. Для маскировки – улыбнулся непрошенной мысли я. Один аспект я все-таки могу припомнить – геллы могли носить свой узор, как на одежде, так и на теле, как своеобразный отпечаток творения или татуировку. А вот, как они полностью их скрывают, чтобы никто не мог их заметить – я без понятия. Как-то упустил моменты, неряшливость что ли? Айлен меня потом научит, как обращаться с узором и с крыльями, если уж на то пошло.
Минутка моего спокойствия миновала слишком быстро, Найт вновь поинтересовался у меня:
– Каково быть геллом?
Я прислушался к своим ощущениям: неощутимый, видимый всеми узор на спине, чувства загадочных крыльев, готовых в любой момент распуститься фейерверком и понести меня в даль, какая-то необъяснимая легкость собственных движений и ясный ум – вот что сразу же пришло мне в головушку.
– Вообще превосходно! – воскликнул я, – оживив свой узор и выпустив крылья на свет.