Меч, который враги впоследствии стали называть Сердцем Мира, обретал все большее могущество и дурную славу. Сердце получало подпитку, но рана, в бездне забытых веков нанесенная Вордарогом и не думала смолкать свой синий клич. Огромной силой наделил меня Гриндис против самых могущественных его врагов. Однако обычные люди и другие расы, служащие синеве, не подпадали под власть моего клинка, только под его острие, против них я был обычным человеком или геллом, который каким-то образом обрел силу, сокрушающую власть ордена. Я даже не знал, считают ли они Лепестки чуткости оружием, способным противостоять их замыслам, драконам Вордарога или абсолютно всему, не знал, понимают ли они Лейглавирн так, как я или близко к тому, либо вообще ничего в нем не смыслят. Порой даже я задумывался о том, что сам мало что понимаю в своем клинке и использую его не на всю катушку. Ведь понять природу Лейглавирна полностью и целиком мог только Гриндис, и именно он заповедал мне его основную цель. Я чувствовал, что имелась еще одна грань моего клинка, пока скрытая и ждущая своего пробуждения.
Все, что я делаю в конечном итоге приводит меня к моей цели и охота на драконов тоже часть этой стези, стези, ведущей в Лазурхард, к еще не вылупившемуся синему пламени, вознамерившемуся убить этот зеленый, живой и чуткий мир.
Каждый из этих проведенных в дали от любимой дней я вспоминал Айлинель. Она мне снилась, снились просачивающиеся сквозь мои пальцы светлые шелковистые волосы, снились глаза, которые сияли ярче любых самоцветов, снились черты лица, в которых порой можно было увидеть ангела, снилась улыбка, напоминающая мне земной молодой месяц, снилось время, проведенное вместе с ней, радостные дни, часы и минутки, что тушили тягостные угли расставания: момент нашей первой встречи, разговор, которым я пытался ее отвлечь от невзгод, поход в сторону Улиссана, звон наших мечей, когда она решил меня потренировать, и снова волнами ниспадающие на ее плечи волосы, которые я лицезрел в таверне «Рыжий дуб», репетиция свадьбы, что чуть не свила геллов сума, ее рассказы о своей семье, подъем ко дворцу по ступеням Улиссана, поцелуй в щечку возле двери в мои покои, ободрение на турнире, поиск книг в библиотеке, Хранилище Слез, тот момент, когда она защищала меня от Гловина, что не хотел отдавать браслет, наши объятия в комнате после того, как Нари меня усыпил, ее лицо, когда я, надев браслет, чуть не ушел в иной мир, танец на балу у черного гелла, мои руки, державшие ее у меня на коленях, когда геллы сражались с Вазиром и момент разлуки и последнего поцелуя – все это не давало мне умереть и поддерживало в трудные минуты. Перед сном на горизонте мне чудилось ее лицо, казалось, что она наблюдает за мной и скоро поймет, что время настало и вернется ко мне.
Найтизир снова снами и куда-то нас ведет, мы с Эйданом уже считали себя полноценными Палазниками, так как достаточно легко находили пути и неплохо направляли их в нужное нам место.
– Вы скоро сами все увидите! – говорил нам Найт, заводя нас на выход из очередной опасной лазейки.
Вышли мы на этот раз, на наше удивление, из портала, на котором были выгравированы какие-то поросшие цветами лианы.
– Арка! – резюмировал Эйдан, глядя на выход из лазейки.
– Мы в Андоре, в ее грани, нам нужна иная Арка, проход меж швами граней, ведущий в соседнюю грань, а что такое Андора вы увидите сами. – вымолвил Найт, проводя рукой по затухающей каменной двери, из которой мы вышли.
– Показывай! Гроссмейстер нашего пути! – махнул я рукой, оглядывая близлежащие окрестности.
Возвышавшуюся на постаменте дверь опоясывал поддерживаемый колоннами каменный круг, на котором тоже были вылеплены цветы разных мастей. За монументом, по виду напоминающим греческую архитектуру, я увидел сады с неправдоподобными своими размерами, наверное, фруктовыми деревьями. Слева, в стороне Раэла, царствуют высоченные, возможно, грушевые деревья, справа правят большие плодовитые виноградники, заслоняющие свои черные грозди огромными листьями, позади возвышаются нехилые такие древесные стволы с похожими на пальмовые ветви кустами на вершинах и свисающими с них завернутыми в скорлупу плодами размером с кисть, впереди растет что-то вроде капусты, стоящей на двух корневидных ногах, тоже очень большой.