Как выяснилось, этих существ с потрясающе полезными звездного цвета капельками на телах называются лостами, а их потертая и порватая временем одежда – это дань уважения их божеству обмана – Селестиуму, сиречь, их внешний вид только скрывает их потрясающие нутро, вводя в заблуждение всех, кто их видит. Да, и еще мне почему-то казалось, что они великолепно обращаются с тем оружием, которое во время разговора просто порхало у них в руках, видимо, тоже обычай.
– Гаршк Ландер! – выкрикнул что-то Карад. – Сколько можно стеснять наших новых знакомых? Все хватит, пора заняться более насущными делами. На улице благословенная ночь, так не будем же тратить время так безрассудно!
– Что вы имеете ввиду под безрассудством? – тихонько пискнула чуть отошедшая от шока Айлинель.
– Безрассудство – это топтаться на месте в ожидании геллов Улиссана и не давать существам света поспать в темноте. – сморозил Карад. – Так что, нам необходимо наконец скрыться в ареоле тьмы и дать вам передохнуть, княшна Айлинель.
Мой Раэл чуть смутилась и, сглотнув застывшие в горле эмоции, высказала свое мнение:
– Не буду скрывать, что факт проникновения в Вечнотень меня обескураживает, тем не менее я соглашусь, что не принять приглашение вашей госпожи в данном случае абсолютная глупость, – завуалировала свое недовольство Айлинель.
Я уловил какое-то давление, оказавшееся взглядами Вервины и Ливиэль, ага, значит мнение моей геллфессы разбавлено их пунктуальностью...
Тем временем Айлен продолжала:
– И еще, мне известно, что геллы никогда не пытались проложить меж нами мосты взаимопонимания, кто его знает, может это и будет первый контакт.
– Думаю, Лорелей сочтет ваше мнение совершенно уместным, Айлен, – сделав совершенно кошачий и удивительно милый для своей комплекции взгляд, вымолвил Карад.
– Отправляемся? – будто обладая коллективным разумом прочирикали Вервина и Ливиэль, затем миленько заулыбались, покраснев до кончиков ушей, и легонько потупили глазки, в этот момент я наконец обратил внимание на совсем приунывшего и обвившего себя своими собственными руками Келла, да уж, не повезло парню столкнуться с такой безбашенной компашкой.
– Тогда нам пора отправляться в нашу скромную обитель, – прищурился Карад.
– Ура! – махнул крыльями дракоша.
– Именно! – подала голос наша мелкая заноза Вервина, что совсем довело Келлери и отправило его голову в полет к земле, что со стороны смотрелось, будто Келл молится за благоприятный исход нашей компании.
– Шардалала! – выкрикнул главный лост, подняв в небо руку с длинным стилетом, вся кошачья труппа выкрикнула схожие обороты и, взлетев с колен, подняла в высь свои орудия кары, Мутари же, как мне показалось, вне себя от радости пустил струю жидкого огня вверх, подражая ирбисам. После демонстрации своей темной натуры все лосты занырнули под плащи и скрыли от нас свой дивный свет, Эйдан же, слишком увлекшись, спрятался под собственные крылышки.
Из темноты вылезло еще двое лостов, что повели руками в сторону более темного участка леса. Мы пошли за котами, держась гуртом в центре их паровоза. При разговоре свет на нас лился с небес и, что удивительно, с казавшихся глазами тел ирбисов, сейчас же даже Айрэлу было трудно проникнуть своими лучами в пространство чащи, по которой мы шли.
Айлинель была рядом, и благодаря этому нотки разговора последовали незамедлительно:
– Мы тебя долго искали, Рон, но ты как-то постоянно ускользал от нас, сменяя грани, как перчатки.
– Эх, все дело в нашем спутнике и его замашках, все дело исключительно в нем, – ответил я, потирая затылок.
– В ком?
– В Маскировщике, он отыскал меня при выходе из Пути Сердца и привел ко мне Эйдана, после нас обоих к Вервине, а та уже в грань Улиссана.
– Интересный рассказ тебе предстоит, – вымолвила она, беря меня за руку.
– Да уж, не поспоришь, – согласился я, скрыв взгляд и попытавшись разглядеть под ногами ловушки леса.
Черной пумой к нам подкралась Лив и сразу же принялась за старое:
– Что не посмела твоя душонка взглянуть на другую даму, пока ты отлынивал?
– Не-а! – бросил я, совершенно не хотя уворачиваться от ее манер речи.
Я что-то почуял или, кажется, вспомнил, всему виной, наверное, были лепестки чуткости, что теперь прочно вросли в мою шкуру, но эти слова, как гром по среди ясного неба всё-таки пронзили небосвод только что начавшегося диалога: