Изрядно попотев, они уложили свою ношу на каменный пол и огляделись. Регги дрожал как осиновый лист.
— Мы, что... попали в... — начал он и умолк на полуслове, очевидно со страху растеряв весь свой словарный запас.
— В восемнадцатый век, — кивнул Френсис. — Мы в старой тюрьме Кларенса, и да поможет нам Бог, если мост распадется до нашего возвращения. И все же было бы непростительной глупостью не осмотреть местные достопримечательности.
Гостиная и цветной телевизор за открытой дверью, безусловно, принадлежали двадцатому веку, но по другую сторону проема и за ним — далекое прошлое было так же реально, как утро понедельника. Френсис открыл одну из дверей и вошел в камеру, в которой были только голые нары и железное ведро. Детектив вернулся в коридор. Там его встретил дрожащий как осиновый лист Регги, непрестанно бросавший тоскливые взгляды в сторону уютной гостиной.
— Думаю, нам пора возвращаться. Здесь эти. люди. Они наблюдают за нами из-за угла.
И действительно, из-за угла на них смотрело чье-то испуганное лицо, но стоило Френсису громко крикнуть: "Бу-бу-бу!" — как оно тот час же испарилось.
— Возможно, вы и правы, — неохотно согласился Френсис. — Но было бы здорово пошариться здесь подольше, особенно с фотоаппаратом. Только представьте себе, сколько бы отвалили воскресные газеты за фотографии восемнадцатого века, сделанные в реальном времени.
— Френсис, — позвала Фред, — беги скорей сюда! Гертруда что-то разыгралась, и мне с ней не справиться.
Они ворвались обратно в гостиную, где сидела лже-Гертруда и с нескрываемым ужасом таращилась в телевизор.
— Она что, никогда раньше телик не смотрела? — спросил Френсис у Регги. — Я имею в виду настоящую Гертруду.
— Наш она точно никогда не смотрела. И сильно сомневаюсь, чтобы у ее престарелой мамаши был телевизор.
— Это лишает нас возможности пробудить в ней воспоминания, — задумчиво заметил Френсис и добавил: — Фред, переключи-ка на другую программу.
Девушка нажала кнопку, и тут же на экране появился верзила, изо всех сил волтузивший какого-то коротышку. Гертруда-Уайетт завизжала.
— Мы засунем тебя вон в тот ящик , — пообещал Френсис, — и этот громила будет мутузить тебя целую вечность.
На экране крупным планом возникло лицо коротышки. Оно походило на кусок сырого мяса.
— Давай переключай назад! — скомандовал Френсис.
На камеру надвигался человек; вдруг прогремел выстрел, и у мужчины на груди расплылось отвратительное красное пятно. Он издал булькающий звук и повалился на тротуар.
— Мы тебя уменьшим, сожмем так, что станешь крохотулечным, а потом засунем вон в тот ящик, — сообщил Френсис потерявшему дар речи Уайетту, — так как это дорога в ад. Фред, переключай на Би-би-си-два.
Скрип тормозов, грохот выстрелов, мелькание кулаков, опускающихся на беззащитную плоть, и душераздирающий вопль. Что-то серое, клочок тумана, перемахнуло через дверной проем, и коридор внезапно исчез, а вместо него появился хорошо знакомый холл. Френсис смахнул пот со лба:
— Никогда бы не подумал, что это сработает. Какое счастье, что они выбрали простую душу, не отягощенную излишним интеллектом. Фред, что там слышно о настоящей Гертруде?
— Не стоит беспокоиться, — сказала Фред, пытаясь распутать непослушные узлы. — Как только она очнется, ее душа уже будет на своем законном месте.
— А... а мост исчез навсегда? — спросил Регги, тревожно вглядываясь в пустой холл.
— Само собой. Человек-якорь переправлен обратно через реку. Хотя такое вполне могло случиться, даже если бы вы просто захотели переделать холл. Скажем, заменить половицы, декорировать как-то по-другому — чтобы изменились вибрации. Но полагаю, впредь с вашим домом все будет в порядке. Ага, похоже, вернулась наша странница. Наверное, стоит выключить телевизор.
Гертруда открыла глаза. Она медленно огляделась, а затем посмотрела на Регги Смита:
— Мистер Смит, сэр. Такой чудной сон. Я все ходила, ходила по дому, так меня никто не видал.
— Ну теперь беги скорей домой, Гертруда. Ночь на дворе.
Она поднялась со стула, испуганно посмотрев на лампу и задернутые шторы.
— Ма не велит выходить, когда темно, а я спала в вашем лучшем кресле, сэр.
— Почему тебе нельзя выходить, когда темно? — медленно спросил Френсис. — Привидений боишься?
— Нет, не верю я в такие глупости. Просто в темноте могут затаиться нехорошие мужчины с дурным на уме.