Харриет завизжала, когда она ослабила захват металлических стержней, и в то же мгновение картина исчезла, и на её месте оказалось первоначальное закопченное стекло. Девушка была в истерике, она визжала, потом смеялась, и леди Дану- ильям вцепилась ей в руку, шлёпала её по лицу, трясла её.
— Что ты видела, девочка? Прекрати... прекрати... Скажи мне, что ты видела?
— . это было ужасно, мэм, — начала, было, Харриет, но у неё снова начался приступ рыданий, и терпение её светлости лопнуло, как натянутая струна.
— Говори, ты, дура, истеричная шлюха. Что ты видела?
— Я видела тёмную долину и.
— Да. да. Продолжай, — настаивала леди Да- нуильям.
— Там было нечто ужасающее, которое начало прыгать.
Ей не позволили продолжать дальше, поскольку леди Дануильям внезапно обняла её, расцеловала в обе щёки, затем снова села и стала смотреть на неё, как на долгожданное сокровище, которое вопреки всем ожиданиям само подвернулось под руку.
— У тебя получилось, — она захихикала, как маленькая девочка, и захлопала в ладоши в чистом радостном восторге. — Истинная сущность. ты получила её. Ты удивительное, удивительное дитя.
Харриет вытерла глаза, постепенно начиная понимать, что она только что продемонстрировала какой-то свой неизвестный дар или достоинство, которое, возможно, пойдёт ей на пользу.
— Прошу прощения, госпожа, но что именно. что именно я получила?
— Боже мой, дитя, — леди Дануильям глядела из стороны в сторону, как будто бы ища правдоподобное объяснение, — у тебя есть разум и воображение. Машина, выявляющая способности, продемонстрировала это без всякого сомнения. Кто, как не разумная и обладающая воображением девочка, мог бы создать тёмную долину и забавное маленькое существо, которое прыгает вверх и вниз по куску обычного закопчённого стекла. Я очень довольна тобой, моя дорогая.
— Спасибо, мэм, — Харриет покраснела от удовольствия.
— Я искала подходящего партнёра, с которым могла бы общаться, — продолжила леди Дануиль- ям, — поскольку, как ты можешь видеть, я веду очень уединённую жизнь, и я не вижу причин, почему бы тебе не занять это место. Что ты на это скажешь?
— О, моя госпожа... — начала Харриет, но леди Дануильям резко оборвала её слова благодарности властным движением своей руки.
— Тогда пусть так и будет. Тут есть милая маленькая комната рядом с моей, и ты вполне можешь поселиться в ней.
— В чём будут состоять мои обязанности? — спросила Харриет.
— Обязанности? — показалось, что какое-то время леди Дануильям не находила слов, а затем, как будто её внезапно осенила какая-то мысль, она сказала: — Чтение. Ты можешь читать мне и содержать мою комнату в чистоте.
— Я приложу все усилия, чтобы удовлетворить вас, мэм, — сказала Харриет.
Без всякой на то причины леди Дануильям внезапно начала смеяться.
Юность легко ко всему приспосабливается, и Харриет вскоре научилась, практически, вовсе ничего не делать. Никак не скажешь, что её прежние соратницы по службе примирились с такой ситуацией или не стали выражать своё поразительное удивление. Как только леди Дануильям было не видно и не слышно, в её адрес шли подмигивания, оскорбления, пинки и щипки, и как-то раз она получила удар по рёбрам от Мэри, которая считала её предательницей. Ей тоже завидовали, но стоило им заявить, что они знают о чём-то большем, им пришлось бы об этом пожалеть. Как-то утром, протирая фарфоровую посуду в кабинете леди Дануиль- ям, она подняла взгляд и увидела миссис Браунинг, которая смотрела на неё холодным взглядом, лишённым какого-либо выражения.