Горб? Выпуклость? Нарост? Скорее, изгиб, который шёл от основания её позвоночника и заканчивался чем-то вроде угловатого гребня, который неестественно погружался в толщу её плеч.
— Подойди, — лорд Дануильям поднял Харриет на ноги. — Вы должны стать бок о бок.
— Нет! — завопила она, а его лицо стало зловещим. — Нет... Я...
— Не заставляй меня связывать тебя.
Этой угрозы было достаточно, чтобы добиться её покорности, поскольку ей добавляла ужаса мысль о том, чтобы быть связанной, беспомощной, когда нечто запрыгнет на неё. Она безропотно позволила ему подвести её к леди Дануильям; она содрогнулась, когда холодная рука схватила её руку, а затем она спокойно стояла и ждала. Лорд Дануильям занял позицию прямо перед ними и, закрыв глаза, начал напевать какую-то словесную мешанину. Откуда-то снизу, из глубины, раздался звук трескающейся древесины, но трое людей, находящихся в комнате, не обратили на него внимания.
— Темнота, тени, текущие в чёрном потоке, слушайте меня. Пусть тот, кто питается другим, появится и получит пищу от другого. Пусть тот, кто пришёл из нижнего мира и не вернётся туда, примет плоть поедателя мяса, увидит свет дня и запрыгнет в поджидающий сосуд.
— Да, в поджидающий сосуд, — повторила леди Дануильям.
— Она молода и обладает большой силой, — лорд Дануильям возвысил свой голос до предела, — и у неё правильная сущность...
Леди Дануильям начала корчиться и стонать. Она всё сильнее сжимала руку Харриет, так что девушка автоматически повернулась, когда внезапная боль пронзила её руку. Горб стал двигаться. Кожа вздымалась, дрожь пробегала по её натянутой поверхности, и на похожем на скалу хребте появлялись мелкие выступы. Возникали маленькие неровные отверстия, и это сопровождалось звуками лопающейся кожи. Голос лорда Дануильяма торжественно звенел.
— Плечи белы, да, а спина сильна, кровь густа и сладка, и сама девушка наполнена сущностью.
Кожа лопнула, когда леди Дануильям завопила, и маленькая сморщенная голова выглянула из своего кокона — вроде цыплёнка, готового выбраться наружу из расколотого яйца. Она была, скорее, вроде сморщенного розового шарика, и она дёргалась, ища Харриет своими микроскопическими красными глазами. Девушка издала хриплый крик и вырвала свою руку из ослабшего захвата леди Дануильям, после чего стала яростно метаться по комнате, пытаясь убежать. Когда она это сделала, женщина упала лицом вниз, и в то же время нечто подпрыгнуло к стропилам, а затем снова спрыгнуло на пол: чёрное с розовым нечто, которое двигалось так быстро, что представляло собой размытое пятно, которое сновало вверх и вниз по комнате. Прижавшись спиной к дальней стене, Харриет видело, как оно зигзагами направлялось в её сторону, продвигаясь высокими прыжками, подскакивая к стропилам и снова вниз; мельком можно было заметить сморщенное, сдувшееся лицо, длинное розовое тело и четыре многосуставчатых ноги; потом Харриет схватила ближайший стул и запустила им прямо в надвигающийся ужас. Стул и нечто столкнулись, и из этого получился розовый шар, который покатился по полу и стукнулся о ближайшую стену.
Он лежал там, пульсирующий пляжный мячик, украшенный чёрными полосками, там, где ноги были плотно свёрнуты вокруг его сверкающей окружности, и оно начало слегка раскачиваться, как будто бы выбирая момент для нового прыжка.
Лорд Дануильям положил свою жену на спину, прежде чем затащить её под стол, где она лежала и тихонько стонала. Он обернулся к Харриет и закричал в ярости и страхе.
— Ты должна позволить ему залезть на тебя, иначе он снова вернётся к моей жене. Здесь нет двери или стены, которая бы сдержала его...
Его слова были внезапно и яростно прерваны. Дверь сначала стала подрагивать, затем раскололась от мощного удара; следующий удар повалил её внутрь комнаты, и преподобный Дэйл стоял на пороге с толстой деревянной дубиной в одной руке и распятием — в другой. Он был облачён в белый стихарь и свирепо улыбался.
— Дануильям, час расплаты настал, — он вошёл в комнату, держа распятие высоко над собой. — Ты издевался и практиковал мерзости, но ад изголодался по твоей душе, и я пришёл положить этому конец. Да. — он склонил голову в одну сторону и посмотрел сверху вниз на Харриет. — . положить конец тебе и той гнусности, которая приняла человеческую форму.
Дануильям стоял с ним лицом к лицу; чистопородный жеребец против бешеного быка.
— Пошёл вон. Здесь не место для разглагольствований, безумный дурак. У тебя нет ни малейшего представления о том, что...