— Неужели это должно быть столь очевидным?
Девушка смотрела на удаляющуюся фигуру и замахала рукой с красными ногтями в нетерпеливом жесте.
— Выдумка. Он симпатичный, а я люблю мужчин постарше. Ревнуешь?
— Ты пришла со мной, и предполагалось, что так оно и будет дальше.
— О чёрт, — она легко дотронулась до его руки. — Ты милый мальчик. Я знаю, что тебе почти тридцать, но ты всё ещё остаёшься милым мальчиком, который хочет защитить бедную маленькую девочку от жестокого, отвратительного мира. Но, мой ангел, я не нуждаюсь в защите. Никто из нас в этом не нуждается, дорогой. Не дуйся.
— Я и не дуюсь. Но я тебя не понимаю.
— Ты мог бы жить сто лет назад, когда девушки моих лет держались в заточении, и их выводили только по праздникам.
— Возможно, — он мрачно кивнул, — но, по крайней мере, женщины вели себя так, как полагается женщинам.
— Они ложились спать в темноте, — заметила Кэтрин, — мы оставляем свет включённым. Это намного более забавно.
Синклеры обедали официально. То есть мужчины надевали смокинги, а женщины наряжались в платья с открытой спиной, тем самым создавая культурную атмосферу, которую нарушил Джимми Синклер, слегка напившийся до того, как подали кофе. Леди Синклер, красивая холодная блондинка сорока лет, заметила по поводу этого, отхлёбывая из стакана холодный чай:
— Вам следует простить моего мужа. Он всегда пьян на заходе солнца.
— Не пьян, моя дорогая, — заметил её муж со своего конца стола. — Законсервирован. Я прекрасно сохраняюсь. Когда я умру, запихай меня в стеклянный ящик и выстави его на обозрение в этом зале.
После этого обмена репликами разговор стал несколько более оживленным, и каждый захотел создать нечто вроде разговорной дымовой завесы. Мисс Пилбим, заведовавшая местной библиотекой и приглашенная лишь только потому , что в последнюю минуту викарий слёг с сильной простудой, смело заявила: — Я считаю, что Хемингуэй — это писатель завтрашнего дня, — и никто не стал настаивать на объяснении этого высказывания. Затем, когда словесный поток достиг своего потолка, после чего за столом установилась неудобная тишина, Питер спросил: «А в усадьбе водятся привидения?»
— Здесь вокруг есть несколько духов, — ответил Джимми Синклер, отхлебнув из своего стакана. — И они очень высокого качества.
— Почему ты спрашиваешь? — поинтересовалась леди Синклер, не потому, что ей это, действительно, было интересно, но из желания успокоить члена рабочего класса.
— Я только подумал, что в старом доме, вроде этого, должны жить привидения, — неуверенно заявил Питер.
— Насколько мне известно, — сказала леди, поставив свой стакан, — ни у одного из призраков не хватило бы наглости поселиться в этих руинах. Джимми, ты знаешь семейную историю. Есть у нас призраки?
— Ну вот, ты упомянула об этом, — хмыкнул Синклер, — старый сэр Найджел, — который попал в дьявольскую передрягу при Георге Первом, — возможно, он топчется время от времени на длинной галерее. Не могу сказать, что сам его видел, но я и не искал его там. А зачем?
— Джимми, тебе следует выслушать. Мистер Уэйнрайт спросил, есть ли в усадьбе привидения.
— Ну и спросил, — он дружелюбно улыбнулся Питеру. — Я только теперь удивляюсь, почему он задал такой вопрос? Какого призрака ты имеешь в виду, мой юный друг?
— Я думаю , что слышал откуда- то, будто в приусадебном саду живёт призрак юной девушки.
— Это ты слышал от дьявола ? Жаль, что ни у кого не хватило любезности рассказать мне об этом. Я самостоятельно начну искать привидений в саду. Никогда не знаешь, какая удача тебя поджидает...
— Джимми, я совершенно убеждена, что ты уже готов создать неприятности, — вмешалась леди Синклер. — У нас гости, и им не хочется иметь дела с твоими испорченными фантазиями, — она повернула голову в сторону Питера, и её красивые холодные глаза поглядели сквозь него. — Даю вам слово, мистер Уэйнрайт, — все девушки, что гуляют по нашему саду, живые и, к тому же, приглашённые в надлежащем порядке. А теперь — не сменить ли нам тему разговора?
Питер чувствовал себя таким несчастным, что никак не мог уснуть. Он не был идеальным гостем на субботней домашней вечеринке; теннис бы для него тайной, лошадь — предметом ужаса, и в купальном костюме он выглядел не лучшим образом. К тому же, Кэтрин располагалась через несколько дверей от него по коридору, и она (а он об этом знал) могла развлекаться в этот самый момент с кем угодно — от хозяина дома до дворецкого. Ночь была жаркой, а полная луна светила так ярко, что очертания каждого предмета в комнате казались очень чёткими; в гардеробном зеркале было бледное, светящееся лицо, а у дальней стены стоял высокий комод, напоминавший монстра, готового прыгнуть. Наконец, Питер выполз из кровати и прошёл через всю комнату к окну. Старый, прекрасно ухоженный сад представлял собой целый мир, окрашенный серебром, относившийся к давно прошедшим векам.