— Ты не давал. мне. жить, — произнес резкий голос. — Ты не давал. мне. жить.
Она, если так можно было называть тварь, стоявшую над Реджинальдом, посмотрела вниз налитыми кровью глазами; то был ужас из белого золота, и Реджинальд все равно хотел обнять ее, стереть гротескные гримасы с ее полных губ, прошептать о великой любви, прикрыть эти кошмарные глаза нежными пальцами. Потом резная ножка стола обрушилась вниз и вонзилась глубоко в его череп, и мир взорвался, и он рухнул в пучину вечности.
Тогда Тварь, которая некогда была Сьюзан, вышла из дома, в вечерний золотистый свет заходящего солнца. Тварь вдыхала холодный воздух, потому что на западе собирались штормовые облака, и вскорости должен был начаться дождь.
Она на негнущихся ногах пошла по садовой дорожке, а потом дальше — на шоссе. Еще нужно было совершить очень много убийств...
Время сеять и время
Артур Купер убил жену во вторник утром и похоронил поздно вечером в среду.
... и на то было две причины. Первая: он убил впервые, и вторая: ему требовалось время, чтобы выкопать могилу.
Он выбирал место чрезвычайно тщательно; было необходимо, чтобы могила была сухой, на нее падал свет раннего утра, и она была защищена от восточного ветра. Потому что Артур хотел посадить над Агатой герань, и по опыту знал, что это ценное растение довольно привередливо по части того, в какую сторону поднимать стебли.
Проблемы начались на глубине двух футов. Артур достиг мелового слоя, и ему потребовалось восемь часов усердной работы, чтобы сделать могилу приличной и безопасной. В это время причина непривычной и непосильной работы лежала на кровати — лицом вниз с открытым ртом.
Конечно, у Артура был мотив убить Агату. Он ее не любил. На самом деле, он никогда ее не любил, но на раннем этапе их знакомства он по уши влюбился в ее деньги. Но, увы, это была безответная страсть, ибо направляемый Агатой золотой поток не достигал жаждущих рук Артура, и вместо того чтобы жать, ему приходилось сеять.
«Муж должен содержать жену».
Так она любила говорить, а однажды с юмором заметила: «То, что твое — мое, а то, что мое — это только мое», и Артур направился к садовому сараю, где любовно ласкал острое лезвие кирки- мотыги.
Так, обманом, как он считал, лишенный своих законных денег, Артур оказался единственным обладателем стокилограммового женского тела — с требованиями супружеских обязанностей. Рассеялся сон о домохозяйке средних лет, которая выписывает крупный ежемесячный чек и спит удовлетворенным сном в отдельной спальне.
— Как насчет сегодня? У меня разыгралась фантазия.
Худощавый тридцатилетний посмотрел на тучную пятидесятипятилетнюю и содрогнулся.
— Тебе уже не следует думать об этом... — пробормотал он.
Агата нашла это замечание чрезвычайно забавным. Она взревела от смеха; три ее подбородка затряслись, огромные груди заколыхались, и гигантские ноги закачались как чудовищные стволы деревьев, когда она попыталась унять веселье.
— Не следует? Да я только вошла во вкус. Я в любой день могла сломать тебе хребет.
Артур подумал, что это вполне возможно.
— Ты бы хотел меня отшлепать?
Ему стало дурно.
— Или сыграть в прятки между моими буферами?
Так что, совершенно ясно, ей пришлось умереть. Она умерла. Артур задушил ее шнуром для штор, и Агата выражала свое необоснованное отношение до самого конца. Ей понадобилось пятнадцать минут, чтобы умереть, и Артур был выжат как лимон, прежде чем жизнь покинула тело Агаты.
Он похоронил ее при лунном свете.
Это была непростая задача. Агата была слишком тяжелой, поэтому пришлось ее тащить, и он совершенно выбился из сил. Гравитация помогала. Толчок скинул ее с кровати, и она плюхнулась на пол с противным хлюпающим звуком. К счастью, она упала на прикроватный коврик, который послужил санками, поэтому он смог дотащить Агату до окна. Выбросить ее из окна было сложнее. Она застряла, и хотя Артур навалился спиной на широкие ягодицы и толкал, пока его лицо не приобрело занятный фиолетовый оттенок, Агата не сдвинулась с места. Наконец, вспомнив армейскую поговорку: «Пот спасает жизни, мозг спасает и то, и другое», он взял лопату и с помощью рычага, освобождая крошечный кусочек за раз, наконец с удовлетворением увидел, как Агата соскользнула с подоконника и услышал мягкий стук, когда она приземлилась на садовую тропинку.